Совместно вынесли весь хлам, скопившийся разве что не за века. Вилы, косы, старая прялка, сельскохозяйственный инвентарь забытого назначения – все могло бы стать неплохими экспонатами для этнографического музея.
Углубили пол, отсыпали песчаную подушку и, увязав арматуру с предварительно сваренными из швеллеров подрамниками под станки, приступили к бетонным работам. Бетономешалку, бывшую когда-то бочкой из-под масла, поручили крутить Мальцу во избежание кучи вопросов и путания под ногами, благо сил у него хватало.
К вечеру, когда с бетонными работами было уже закончено, растопили баню и принялись разбирать на запасные части настрелянные за последние дни трофеи. Братьям же и Мальцу, с трудом оторвавшемуся от любимой бетономешалки, поручили очистить от старой ржавчины найденные в металлоломе станины от станков. Все были при деле.
На следующий день, установив самую большую станину, бывшую некогда токарным станком на забетонированную раму, Гамлет и Кузнец, выгнали всех из залитого ярким светом сарая и принялись собирать единый обрабатывающий центр.
Первой деталью, которую изготовил опутанный датчиками и гидролиниями совместный плод земных и внеземных технологий, был набалдашник из органического стекла для газелевской ручки переключения передач в виде прозрачного полированного конуса с закругленными краями и алой розой внутри. Братья очень просили.
Закрывшись и фактически отгородившись от мира, Гамлет, Кузнец и примкнувший к ним Дед принялись остервенело творить, да так, что уже через пару дней из отремонтированной двери сарая вышел кардинально измененный Малец. Трудно сказать, насколько было изменено одно из тел пеленателей, максимально близкое к человеческому, но речь, характер и поведение робота-подростка остались прежними. Старое, паукообразное тело Гамлет оставил как есть, соединив в единую малую сеть блоки управления, но сделав невозможным соединение с сетью внешней. По словам Гамлета, Малец и паук были теперь единым ментальным целым, способным как к раздельным самостоятельным, так и синхронным действиям. При этом оба были максимально защищенными от Зова отсутствием внешней связи.
– А рюкзак, рюкзак-то сможете сделать, килограмм двести чтобы мог выдержать? – вторым из таинственного сарая вышел Дед. – Это сколько ж всего я теперь утащить-то смогу?
На первый взгляд, изменения были незаметны, но даже в спокойной ходьбе появилась едва заметная нечеловеческая упругость. Дед, казалось, с удивлением рассматривал свои руки, прохаживался вдоль сарая, приседал и, к удивлению наблюдавших за всем этим братьев, внезапно прыгнул. Не ясно, на что он рассчитывал в неиспытанном, только что изготовленном экзоскелете, но пролетев метров восемь, к счастью, самоуловился в наудачу подвернувшемся на пути тенте газели.