Одна сцена мелькает за другой. Тамара видит возможности участвовать в конкурсах, устроиться на работу, заняться спортом, подружиться с кем-то, найти себе хобби и увлечения. Но каждый раз она выбирает страдания, чтобы отомстить всему миру.
– Надеюсь, вам сейчас стыдно, – говорит Люстий, – Жизнь давала вам сотни возможностей. У вас были таланты, которые вы могли бы раскрыть. Обязаны были раскрыть! Тогда вы сделали бы мир чуточку лучше и прожили бы настоящую, цельную жизнь. Но вы выбрали развить другой талант. У вас очень хорошо получалось спускать жизнь в унитаз раз за разом.
В который раз Тамара сидела, как громом поражённая. Она привыкла считать себя обделенной. Привыкла думать, что остальным везёт, а её удача обходит стороной. Привыкла думать, что во всё виновата мать и отец, маркетологи, другие женщины, правительство, да кто угодно, но только не она, такая прекрасная и несправедливо обделённая.
– Мы снова отдалились от темы. Вернёмся к мужчинам и любви. – сказал Сап.
– Мне нечего сказать про них. Я их ненавижу.
– И у вас никогда не возникало желания разобраться со своей ненавистью? – спросил тихо Сап.
– Разобраться? – нахмурилась Тамара. – Нет. Моя ненависть защищала меня от боли. Знаете, сколько раз мужчины делали мне больно?! Начиная с отца и продолжая всеми, кого я любила.
– А кого вы любили?
– Ну…
Тамара задумалась, вспоминая тех, кого она любила. Она могла бы перечислить многих. Отца, мальчиков из школы, книжных героев, соседа… Но почему-то Тамаре казалось, чтобы она не сказала – это будет использовано против неё.
– Смелее, – подбодрил её Люстий, – Кого же вы любили? Любовь – это прекрасное чувство. Оно говорит о том, что в вас есть что-то хорошее. Любовь, построенная на уважение к себе и другим, на всех тех светлых качествах, которые и делают человека человеком – воистину прекрасна. Так кого же вы любили?
Тамара сжалась. Она стала догадываться, что с её любовью не всё так просто. Слова Люстия зацепили её, проникли куда-то внутрь и дали свои всходы. Они, как колючие розы, раздирали её шипами изнутри, но это была очищающая боль. Впрочем, Тамара этого ещё не поняла. Она просто чувствовала смятение и неловкость.
– Я… – она собралась с духом, желая что-то сказать, но слова отказывались приходить.
Любила ли она отца? Она любила требовать у него внимание и обижаться на него. Любила вставать на сторону матери, когда та закатывала очередной скандал. Или вставать на сторону отца, чтобы позлить мать и причинить ей боль. Была ли в этом хоть капля уважения? Была ли в этом хоть капля чего-то светлого? Тамара старалась вспомнить что-то хорошее, но не могла. Она всегда казалась себе умной, хорошенькой, чистенькой и прекрасной. Ангелом, а не ребёнком. Но почему-то сейчас она увидела себя исчадием ада.