— У тебя не было никакого боевого опыта, какая в этом честь? К тому же ты девушка.
— Иландар в этом не виноват! Я сама не хотела… я не хотела жить с этим бременем, Карлайл…
Мужчина тягостно выдохнул, чувствуя, что переубедить Хаару не удастся. Её лицо исказили враждебность и прикрытая равнодушием пытка. Рана из прошлого снова начала кровоточить.
— Хорошо, — согласился он, — тогда я поеду с тобой. У меня нет другой цели в жизни, кроме как защищать твоё высочество, пока не погибну сам. Ещё пару лет назад я сказал бы, что это безумие. Мы лишь посмотрим… и вернёмся, ты согласна?
— Как пожелаешь, — девушка отмахнулась рукой, будто пыталась избавиться от назойливой мухи, и направилась в сторону хижины, в которой они с Карлайлом ютились уже несколько лет. Размеренные дни. Сон, тренировки, отдых, приготовление пищи. Хаара уже и забыла, почему всё-таки решила научиться этому искусству, когда впервые подумала о том, что меч ещё может пригодиться. Иногда ей всё надоедало, и тоскуя по утраченной жизни, девушка уходила в лес, чтобы уединиться и послушать звуки природы. Здесь никто не донимал, не указывал, не опекал. Дворцовые своды, широкие лестницы и люстры заменили сосны, камни и душистая трава. Среди неё иногда встречался крохотный цветок палакун. Когда его касался ветер, он издавал лёгкий, едва различимый звон, а по стебельку скатывалась маленькая прозрачная капелька, похожая на слезу, от чего складывалось впечатление будто цветок кого-то оплакивает. Девушке нравилось сидеть здесь и вспоминать близких, те деньки, когда отец ещё был здоров, когда их жизням ничего не грозило, когда она могла улыбаться, шалить, объедаться сладостями. Иногда Хаара разговаривала вслух, представляя, что её слушают, но затем открывала глаза и вспоминала, что вся семья давно гниёт в склепе, что тела их уже разложились, а души попали в святую обитель Аридон, если таковая вообще существует. Она осталась последней, чудом выжившей в роду. Осознавая это, Хаара поднималась, шла обратно в хижину и продолжала делать то, что никогда не позволила бы себе раньше: крепко держать в руках меч, разучивать новые манёвры с ним и представлять, как в скором времени она отомстит ненавистному человеку. Каждый раз, когда Хаара думала об узурпаторе, её тело охватывала агония, и девушка, не способная совладать с этим чувством, нередко впадала в истерику.
«Я могла бы забыть обо всём этом, могла бы жить спокойно, как другие люди, заниматься тем же, чем и другие девушки. Но почему я вынуждена страдать снова и снова? Как мне всё это ненавистно, ненавистен ты, братец! Как смел ты умереть раньше меня? Как смел ты позволить зарезать себя, словно пса, зная, что государство свалится в ноги победителю? Эта арена убила тебя…В конце концов она убила всех нас».