— У вас всё хорошо?
От мужского голоса Аманда дёрнулась и вырвалась из моих объятий. Как она смогла так быстро высвободиться, когда, казалось, я намертво сцепила свои руки за её спиной? Я обернулась и не сразу поняла, кто с нами говорил: мужчина средних лет или же молодой индеец. Впрочем, какая разница, потому что теперь вместо того, чтобы выплакать свою боль, а, может, наконец-то и выговорить, Аманда вновь втянет в себя слёзы и наденет маску спокойствия. Умеют же люди со своей заботливостью влезать в самый неподходящий момент!
— Всё оʼкей, — ответили мы обе, казалось, в унисон и отошли от памятника, чтобы мужчины не вздумали лезть с расспросами.
— Терпеть не могу местных индейцев, — шёпотом сказала Аманда, не сводя глаз с парня, вернее с его спины, на которой висела плетёная люлька и, скорее всего, с ребёнком внутри.
Вместо того, чтобы спросить, чем ей индейцы-то не угодили, я выдала то, что намного больше интересовало меня в тот момент.
— Я такую люльку в музее видела и была уверена, что они ими уже не пользуются. К тому же, мне казалось, что у них только женщины таскают детей…
— Пользуются, всем они пользуются. Ещё за тысячу четыреста баксов готовы тебе такую же продать, я в резервации их видела. Как не спаивали мы их, так и не споили до конца. Всё равно они остались верны своим истокам без всяких там манифестаций. Но они нас ненавидят.
Аманда продолжала шептать, хотя молодой отец и не смотрел в нашу сторону, а что-то вдохновенно рассказывал белому мужчине, стоя перед памятником. А за что им нас ненавидеть-то? Вон в Неваде да и у нас в Калифорнии им разрешено на своей территории казино строить и не платить налоги с дохода — неужели на жизнь резервации не хватает?
— Когда Стиву машину купили в шестнадцать — первому у нас из класса, — продолжала Аманда, начав двигаться к нашей «тойоте», — мы решили с ним прокатиться и не куда бы там, а на Пирамидное озеро в резервацию. Озеро — фигня, там просто скалы в середине в виде пирамид растут, просто он не имел права ещё с пассажирами ездить, а там дорогая пустая, куда шерифы не суются. Делать там только нечего. Единственное, индейцы сдают лодки моторные, чтобы по озеру покататься. Ну мы взяли лодку, а в ней короткое весло лежит — такое, что они в своих каноэ пользуют. Стив хотел его вынуть, но старый индеец сказал, пусть валяется, вдруг пригодится… Лодка была старая, но мотор как-то завёлся. Только на середине озера у пирамидок мы решили его заглушить и поснимать чудо природы. А потом мотор мы завести не смогли. Я такого набора немецких, итальянских и английских ругательств не слышала. Стив полчаса дёргал за верёвку, а эти уроды втроём сидели на берегу и наблюдали за нами. Ну что, ещё час Стив грёб этим веслом. А на берегу они с ехидной улыбочкой спросили: «Ну как покатались? Понравилось?» Свиньи, слов нет… И дома ещё влетело, потому что Стив меня с собой взял, а я на сестру его совсем не тяну, слава Богу, если бы шериф остановил, и потом добрались мы только к вечеру, а ему ещё нельзя было водить в темноте. Вот так мы все друг друга любим.