Продолжая идти, она не могла не напрягать извилины. Это было единственное, чем она могла занять свое время, но за всю свою жизнь она не могла припомнить ничего такого, что привело бы ее в эти джунгли. Это, как минимум, ее беспокоило, особенно когда она размышляла над тем, что видела. Она находилась в месте, где обитали существа неизвестные человечеству. Может она провалилась сквозь карстовую воронку или портал в центре Земли, угодив в своего рода подземную экосистему? Может она найдет здесь динозавров? Может жар исходил не от солнца, а от ее близости к магме?
Несколько раз ей хотелось хоть как-то отвлечься от своих мыслей, но ее окружали похожие друг на друга деревья. Местность была труднопроходимой, но в общем и целом ровной. Пробираясь по густой растительности на земле, она была рада, что надела свои прочные рабочие ботинки.
В конце концов, несколько часов спустя, когда ее ноги были истерты в кровь, боль была единственным, что она чувствовала, а колени и спина ныли и гудели, начали сгущаться сумерки. Закат пронзил кроны деревьев ослепительными золотистыми лучами, которые приобретали красноватый оттенок по мере того, как заходило солнце. Скоро станет слишком темно. Ей придется остановиться и провести ночь на земле, и она задумалась, стоит ли вообще пытаться заснуть. Она подозревала, что, как только скроются последние лучи солнца, ее воображение наводнят видения того, как за ней придут разнообразные выследившие её твари.
Она встретила ночную тьму, прислонившись спиной к грязному дереву, вздрагивая при каждом шорохе. Жара начала спадать, и хотя еще было очень влажно, она была более-менее терпимой. Возможно, чуть позже Мойра даже замерзнет, потому что то, что на ней было надето сейчас пропиталось потом, а та одежда, которую она сняла, была утеряна. Во рту и горле у нее пересохло. Фрукты оказались весьма кстати. Она не испытывала чувства голода, да и от обезвоживания, вероятно, не умрет из-за содержавшегося в них сока, поскольку не смогла бы ничего отыскать ночью, и снова бы провела несколько долгих часов без еды.
Мойра села. Ее ноги поведали ей о том, что будет трудно подняться снова. Она поздравила себя с тем, что пережила свой первый день, пытаясь найти нечто хорошее в этом дерьмовом сэндвиче, которым её сейчас подчивала жизнь. Она осторожно расшнуровала и подцепила пальцами свои ботинки, стиснув зубы и поморщившись, пока не сняла их, ощущая болезненную пульсацию. Она виновато потерла ноги, после чего вытянула их, со вздохом оперлась всем своим весом на дерево и закрыла глаза.