Внезапно до меня дошло – смутно, исподволь, насильно пробиваясь сквозь пелену страсти.
Он что-то делает со мной! Влияет на мое сознание, нагнав возбуждение, как еще недавно нагонял страх, а потом снял его! Возможно, это гипноз, а возможно я под воздействием того укола, что мне вкололи в больнице!
Потому что я не шлюха! И не должна течь от того, что меня привязали к кровати и лапают под предлогом поиска какой-то там… метки.
Проблема была в том, что я именно текла – чувствовала, что трусики мои уже насквозь мокрые, и только ощутив эту влагу, я поняла, как близко ректор успел подобраться к ним – моим трусикам…
Невероятным усилием воли я потянулась свободной рукой вниз и схватила его за запястье. Наши взгляды скрестились.
– Тебе всё нравится, – всё тем же, волнительно-хриплым голосом констатировал он.
Я не знала, что на это ответить, и рука снова принялась пробиваться вниз, к трусикам, твердо вознамерившись на этот раз снять их полностью.
– Скажите мне, кто вы… – выдавила наконец, сообразив, что только так можно остановить его – напомнив о том, кто он и кто я.
И это сработало.
Глаза его вспыхнули и снова поменяли окраску, темнея и принимая легкий фиолетовый оттенок. Рука замерла, но не убралась, продолжая мягко массировать мой живот чуть повыше лобка.
– Кто я? – он словно ушел в себя на мгновение, отдался каким-то внутренним мыслям или воспоминаниям. – Хм… Тебе в философском смысле или как?
Я чуть закатила глаза.
– В человеческом. Если можно.
Он усмехнулся.
– В человеческом я тот, кто может убить тебя одним только взглядом, Никитина. Мы называем наш род Дарагхи, что в переводе с древнего языка означает «змей» и одновременно «потомок драконов». Да, тех самых драконов, о которых ты, вероятно, наслышана. Среди людей же нас зовут по-другому, хоть легенды о них и не отражают всего, на что способны Василиски… тем более, что… Эй! Никитина! Что с тобой? Не смей падать в обморо… А, что б тебя! Где этот гребаный нашатырь?..
Нет, в обморок я не упала, искусно притворившись, что теряю от ужаса сознание – просто для того, чтобы Гордеев меня не убил. Потому, что вдруг почувствовала, что еще немного и меня порвет – истерическим, совершенно ненормальным и неконтролируемым хохотом.
Змей. Он, черт бы его побрал, змей! И потомок драконов! А учитывая прилепившуюся к нему за долгие годы кличку, он у нас, получается… Змей Горыныч?!
Всё это вдруг оказалось выше моих сил. Зажмурившись и отчаянно стараясь ровно дышать, я пыталась успокоить себя, пока он куда-то ходил и возвращался с тем же самым пузырьком нашатыря, которым мне давали понюхать в больнице. За это время у меня худо-бедно получилось успокоиться.