Он ответил не сразу, но потом поднял голову, глядя на меня затуманенными глазами.
- Ничего, - ответил он. – Я виноват перед вами, Виоль. Но обязательно заглажу вину.
- Виноваты? – не поняла я, стирая капельки пота с его лба. – И что же вы совершили?
- Не доставил вам того же наслаждения, что вы доставили мне. Но я это исправлю.
- Мне тоже хочется всё повторить, - горячо призналась я.
Но муж рассмеялся, целуя моё лицо, и сказал:
- Повторим это в другой раз. Побережем вас, Виоль. Поступим иначе…
- Каким же образом? – поинтересовалась я, в приятном предвкушении.
- Есть много способов, - сказал Рейнар, наклоняясь надо мной. – Доверьтесь мне.
Он сдержал слово, и через полчаса я лежала головой на его плече – уставшая, счастливая. Пусть те ласки, которыми муж довел меня до исступления, были совсем иными, чем упоительное единение, что я испытала вначале, но его руки и поцелуи подарили мне не менее волшебные переживания.
- Вы знаете, а ведь я обманул вас, форката Виоль… - сказал Рейнар, перебирая пряди моих волос.
- Фьера ди Сартен, - поправила я его.
- Да, верно, - усмехнулся он, - никак не привыкну.
– Но можете называть меня просто по имени, мне нравится, когда вы произносите мое имя. Так в чем вы хотели покаяться, Рейнар? В чем вы меня обманули? И вообще, почему мы говорим на «вы»? Мы не сторонние люди друг другу.
Он снова усмехнулся и поцеловал меня в висок.
- Помнишь, когда я пришел к тебе, после того, как ты объявила королевскому дознавателю, что готова стать моей женой, я сказал, что и мечтать о тебе не смел…
- Помню все, что ты говорил – до последнего словечка.
- Так вот, я солгал. Я мечтал о тебе. С самого первого дня, как встретил на берегу реки. Все время думал о тебе. Ты была в белом, с распущенными волосами, и они золотились и сияли, как солнце. А потом, когда ты пришла ко мне на Рождество – я словно с ума сошел. Видел тебя постоянно – как наяву. Слышал твой голос, чувствовал твой запах – нежный, как у фиалок.
- Фиалковые духи появились раньше, - заметила я.
- Верно, - добродушно признал он. – Но это ты виновата, что родилась такой красивой.
- С течением времени моя вина поубавится, а потом и вовсе сойдет на нет, - ответила я шутливо, но в сердце задрожал противный холодок. Неужели, всё дело лишь в красоте? А когда её не станет? Или Рейнар не заглядывает так далеко в будущее?
- Красота уйдет, доброта останется, - рассеял муж мои сомнения. – А ты – добрее всех на свете. Добра, как ангел. Разве это не дороже самой блистательной красоты?
-Ты заговорил, как поэт, - пошутила я, хотя мне было очень приятно слышать его слова.