Мы не вспоминали о договоренности Рейнара с моими тётей и дядей. Я посчитала, что это не стоит внимания. Наша с Рейнаром жизнь – это наша жизнь, и никто не смеет в нее вмешиваться. Но один вопрос требовал немедленных разъяснений.
- Больше ты не станешь убегать из своего собственного дома? – спросила я с беспокойством. – Рейнар, я хочу, чтобы ты был рядом, хочу чтобы ночи ты проводил рядом со мной…
- Так и будет, - сказал он, и эта короткая фраза прозвучала, как клятва.
- Хорошо, - я прижалась к нему, закрывая глаза в блаженной полудремоте. – А если опять вздумаешь избегать меня, я призову тебя к ответу. Так и знай.
Уже засыпая, я услышала, как мой муж тихо засмеялся, бережно укутывая меня покрывалом.
18. Визит за визитом
С той ночи, когда я стала женой Рейнара по-настоящему, всё переменилось. Каким-то чудесным образом число больных и страждущих в окрестностях Сартена уменьшилось, и мой муж находился дома гораздо чаще. Гораздо чаще! Все ночи мы проводили в одной постели, а когда Рейнару приходилось уезжать, возвращаясь он почти всегда приносил мне букетик цветов, красивую безделушку или сладости. Мы начинали целоваться сразу у порога, и очень часто ужин или обед успевали остыть, пока я и муж добирались до столовой через… спальню.
Это были волшебные мгновения, минуты и часы. И я была счастлива, совершенно позабыв о недавних переживаниях и тревогах. Мой муж был чудесным человеком, еще и красивым, притом, и когда я смотрела на него, то понимала, что всё верно – любое горе забывается, а на смену ему обязательно приходит счастье, и оно обязательно приходит к благородным и благовоспитанным девицам, если девицы вели себя соответственно.
Теперь Рейнар вёл себя свободнее, мы чаще разговаривали и больше узнавали друг о друге. Но если я рассказала ему всю свою жизнь, то он был не слишком многословен. Зато я обнаружила, что помимо лекарского дела он умеет читать и писать, прекрасно играет на лютне и разбирается в истории, арифметике и географии. Я расспрашивала его о родителях и узнала, что матерью Рейнара была преступница, осужденная к повешению. Веревка оборвалась, преступницу помиловали, и она вышла замуж за палача.
- Почему? – спросила я наивно. – Они полюбили друг друга?
- Думаю, дело было не в любви, а в том, что моя мать была кое-чем обязана своему палачу, - уклонился от прямого ответа Рейнар и перевёл тему на другое.
Я долго думала об этой истории. Если осужденная была обязана, то чем? Палач подрезал веревку, чтобы спасти женщину? Да, вполне возможно…
- А за что была осуждена твоя мама? – спросила я в другой раз.