Мы не обедали, и не ужинали, но, признаться, никому не хотелось есть. Дебора принесла мне, Лилиане и фьеру Капрету по чашечке кофе и сладкие рогалики, чтобы подкрепить силы, но я смогла одолеть только пару глотков, а к рогаликам вовсе не прикоснулась.
Пошел дождь, а потом опасно загрохотало – всё ближе, ближе.
Это была, наверное, самая последняя осенняя гроза.
Лилиана, сгорбившись, сидела в кресле у дверей гостиной, а я не могла усидеть на месте и беспокойно ходила по коридору туда-сюда, прислушиваясь к звукам в гостиной, к реву ветер за окном и к стуку ливня по стеклу. Я ждала, чтобы рассказали хоть что-нибудь – как чувствует себя дядя, стало ли ему лучше, но в гостиной было тихо, как в могиле. Фьер Капрет потоптался рядом с нами, а потом ушел в столовую, и вскоре оттуда донесся его храп.
Иногда из гостиной выскальзывали бесшумно и по очереди фьер Азуле и врачи королевской гильдии, но на все наши расспросы был один ответ: пока ничего нельзя сказать наверняка.
- Что это за доктора, если ничего не знают? – злилась Лилиана. – Не доктора, а докторишки!
А я подумала, что не известно, что страшнее – вот так ждать, ещё на что-то надеясь, или узнать… правду. Врачи прятали глаза, когда говорили с нами, и у меня сжималось сердце, потому что точно так же вели себя врачи, наблюдавшие мою маму в последний год её жизни.
Уже в сумерках примчался промокший до нитки Элайдж Сморрет.
- Приехал сразу, как узнал, - сказал он, бросаясь ко мне. – Как фьер Монжеро?
- Еще ничего не известно, - ответила я. – Они там с утра. И тётя там. Но нам ничего не говорят.
- Будем надеяться, что всё обойдётся, - Элайдж осторожно взял мои руки в свои. – Вы замерзли, Виоль. У вас пальцы ледяные.
- Мне не холодно, - сказала я истинную правду.
Какой холод, если с дядей беда?..
Гром ударил прямо над нашим домом – так что стекла в окнах зазвенели.
- Фу ты, настоящая буря, - произнес Элайдж. – Даже я струхнул.
В это время голоса врачей за дверью гостиной зазвучали громче, и мы все услышали, как фьер Азуле несколько раз с ожесточением повторил: полная ампутация! немедленная ампутация!
Лилиана ахнула, прижав ладони к щекам, а мне показалось, что вслед за громовыми раскатами дрогнула земля.
- Еще ничего не известно, - попытался утешить нас фьер Сморрет, но и он выглядел подавленным.
Спустя несколько минут из гостиной появилась тётя – измученная, бледная до синевы. Лилиана вскочила, уступая ей место, а Элайдж и я взяли тётю под руки, усаживая.
- С вашим дядей всё очень плохо, девочки, - сказала тётя, и из глаз её полились слезы. Они текли по щекам, падали на светлое утреннее платье, но тётя этого не замечала. – Руку надо ампутировать, я дала согласие, чтобы Клода готовили к операции.