Перед ступенями, ведущими вверх, Дмитрий чуть задержался, а Любава побежала вверх, стуча по ступеням каблучками. За умеренную плату, одетый в тулуп мужик, выдал ему деревянные двух местные санки с обитыми железом, полозьями. Гордеев взял сани и поспешил на верх. На самом верху, пританцовывая на площадке, его ждала раскрасневшаяся Любава. Дмитрий огляделся. Как только не рухнет эта конструкция. Народу битком набито. Высота дух захватывает. Подпоры скрепят, но держат. Владельцы строили на совесть.
– Поди у вас в южных странах нет такой забавы, – рассмеялась девушка, – со мной не бойся, я с детства привычная!
Дмитрий неуверенно поставил санки на площадку. Любава тут же села в них, устроившись спереди. Гордеев же пристроился на санях сзади. Далеко внизу виднелась ледяная дорожка с елками по бокам, увешанными разноцветными флажками.
Дмитрий взялся за перила, и несколько раз качнув, оттолкнулся. Санки клюнули с помоста, ухнулись в желоб спуска и лихо вынесли на прямую. Морозный ветер ударил в лицо, обжигая снеговой пылью. Санки стремительно пронеслись по всей трассе и в конце, попав на небольшую кочку, и взлетев как на трамплине, перевернулись, выбросив седоков в сугроб. Дмитрий упал спиной в рыхлый снег. Сверху на него налетела Любава. Дмитрий поймал ее и крепко обняв, притянул к себе. Любава не отстранилась и крепко поцеловав в губы, вырвалась, и смеясь побежала в сторону качелей. Это было огромное сооружение, напоминающее лодку, подвешенную на цепях между столбов. Раскачать ее можно было двум человекам стоящим друг против друга. Вначале дело шло туго. Не с первого раза удалось стронуть качели с места. Но по мере того, как лодка раскачивалась у Дмитрия все больше захватывало дух.
– Выше, еще выше! – с восторгом крикнула Любава, заставляя раскачиваться сильнее. Она хотела уносится в высь и чувствовать себя легче воздуха. Для нее это минуты настоящего счастья. На всю округу слышатся ее счастливый смех. И вот качели уже взмываются выше деревьев и Гордеев перестал толкать их вперед. Некоторое время они еще раскачивались до предела, но потом стали замедляться и скоро остановились. Гордеев спрыгнул на снег первым и помог спуститься Любаве. Встав на землю ее качнуло и Дмитрий прижал девушку к себе. Она закрыла глаза и опустила голову ему на плечо.
– Мне кажется счастливее этого дня в моей жизни больше не будет, – прошептала она.
– Впереди у нас еще много счастливых дней, – проговорил Дмитрий подняв ее лицо целуя в влажные губы. Она страстно ответила.
От этого приятного занятия их отвлекли скоморохи. Увидев, целующуюся парочку они подскочили к ним и закружили вокруг в веселой пляске, увлекая гуляющих людей в хоровод. Увидев вокруг себя множество народа Любава зарделась и стыдливо спрятала лицо на груди Дмитрия. А скоморохи разошлись не на шутку. Плясуны кувыркались, ходили колесом и всячески кривлялись. Звучали дудки, жалейки, гудки и гусли. Особенно выделялся игрок на бубне. Он бил его и ладонью, и локтем, и коленом, и чуть ли не пяткой. Бил он, по всей видимости, с наслаждением, с чувством, отдавшись полностью игре. Рука его ходила по бубну как-то неестественно ловко, выбивая пальцами такие ноты, которым позавидовал бы и профессиональный музыкант. Кто-то схватил Любаву за руку и увлек в хоровод. Людская масса, извиваясь змеёй, расползлась по полю и сомкнулась в круг возле огромного костра.