Воцарилась тишина, которую я вскоре нарушила:
— Почему он убивает? Не будет людей, не будет и вампиров.
Я поморщилась от собственных слов.
— Адреналин, охота. Игра обостряет аппетит. Кровь становится вкуснее, когда долго добиваешься желаемого… Вы обладаете разными характерами, так и мы, наделены всевозможными чертами и способностями. Кто-то как Эндрю — Игроки; кто-то как я — одиночки, старающиеся жить по законам людей и не убивать. Даже если не в силах совладать с жаждой. И те, и другие живут сплошь и рядом. У нас тоже есть свои законы, которые мы обязаны соблюдать. А за нарушение полагается смерть или заточение на долгие годы. Как суд решит.
— У вас есть суд?
Мы остановились на выложенной серым камнем дорожке, ведущей к крыльцу дома.
— У нас почти все, как у вас, ведь мы тоже когда-то были людьми. Приговор выносит Старейшина — самый древний вампир, — пояснил Кевин. — Как я уже сказал, не все вампиры убивают. Достаточно держать себя в руках, чтобы оставить человека в живых. Но молодые вампиры по своей неопытности убивают людей. Так было и так будет. Неофитам требуется много крови, чтобы набраться сил, поэтому они часто охотятся. Животная кровь практически ничего не дает, кроме сил, ведь звери не испытывают эмоций, что свойственны человеку.
Я поежилась, на мгновение представив себя этим самым неофитом, который гоняется за людьми… и замолчала. Помнится, совсем недавно я тряслась от мысли, что стану вампиром… в тот день, когда Эндрю укусил меня. И снова мысли вернулись к нему. В голове не укладывалось, что он играет со мной. Но главное — я сама позволяю ему это. Возможно, вампир отстанет, если перестать бояться его… К несчастью, Эндрю возбуждает не только мой страх, но и ненависть, которая пожирает меня с каждым днем все сильнее. Боюсь наделать глупостей, снова встретившись лицом к лицу с убийцей отца. Мне нужен четкий план мести, и я не могу позволить себе совершить опрометчивые поступки, о которых потом пожалею… если останусь жива.
Захотелось уйти, стоило только углубиться в воспоминания. Кевин не стал меня задерживать, и я вошла в дом.
Невыносимо хотелось выплеснуть эмоции, копившиеся во мне с того дня, как я поняла, что убийца отца — вампир. Я жалела, что Кевин не расправился с ним. Значит, это нужно сделать мне. Ярость кипела внутри, вытесняя из меня все человеческое. Хотелось убить чудовище, но я знала, что не стоит идти на поводу у эмоций. Не зря же папа учил меня прятать их. «Иначе будешь уязвима», — яркой искрой вспыхнули слова отца. Я все понимала, но не могла упустить случай.