То время, что мы провели с Сашей и Максом, чувствовала напряжение Воронова. С чем это было связано, выяснилось позднее.
— Мелкая, почему я должен пожалеть, что ты ворвалась в мою жизнь? — неожиданно прилетел мне вопрос. Игнат серьезно поглядывал на меня и ждал, что я отвечу.
Я необдуманно произнесла эту фразу, и почти сразу же пожалела об этом, но когда Игнат никак не отреагировал, успокоилась. Оказывается, он не пропустил мои слова мимо ушей. Промолчать не получится.
— У меня много причин, чтобы так говорить.
— Озвучь. — уверено ведя по трассе автомобиль, он повернулся в мою сторону.
— Если между нами завяжутся отношения, у тебя начнутся неприятности. Как долго мы сможем прятаться и скрываться ото всех? А если это дойдет до декана? Борис Евгеньевич же отец твоей невесты.
— Это мои проблемы и я их решу! — жестко оборвал он меня. — Я никогда не перекладываю ответственность на других и винить тебя мне не в чем. Это все, что тебя беспокоит?
— Да, — замялась я, прежде чем ответить. Не рискнула во всем признаться! Между нами все так зыбко, один неверный шаг и нас снова отбросит друг от друга в разные стороны.
Всю оставшуюся дорогу мы проговорили об учебе. Игнат обещал дать мне свои лекции, чтобы я эти дни спокойно готовилась. Ведь цикл заканчивался, до экзамена оставалось мало времени.
— А… что мне делать с отработками? — пока он в таком доброжелательном расположении, решила поинтересоваться я.
— Отрабатывать, Кузьмина! Отрабатывать! Роман с преподавателем не снимает с тебя наказания, — усмехнулся Воронов.
— Не знала, что у нас роман, Игнат Валерьевич. — покачала я головой, изображая удивление.
— Как только поправишься, я тебя просвещу.
— Можете и сейчас. Я абсолютно здорова.
— Сейчас только на словах, Мелкая, и не искушай!
— Ничего подобного я и не собиралась делать. Меня волнует только одно, как скоро я могу добраться до твоих… лекций.
— Сегодня ты не будешь заниматься. — в своей строгой манере ответил Коршун. Спорить не стала. Я ощущала усталость, хотела скорее добраться до душа, частично обмыться и просто немного полежать.
Мы подъехали к дому Игната. Он открыл дверь, намеревался взять меня на руки, но я воспротивилась.
— Я сама дойду. Не знаю, что ты мне уколол, но я совсем не ощущаю боли, носить меня нет необходимости.
Еще не было и девяти вечера. Разгулявшаяся утром стихия к вечеру утихомирилась. Во дворе дома Игната на детской площадке можно было застать мам с колясками, которые прогуливались с детьми перед сном.
В лифте мы оказались одни. Только двери кабинки закрылись, Игнат прижал меня своим телом к стенке. Не сильно, почти не касаясь, но жар медленно стал растекаться по коже. Сердце учащенно застучало.