Заметив, что девушки в нерешительности замешкались в дверях, Лёха тут же выскочил на танцплощадку и, яростно размахивая руками, запрыгал, выкрикивая во всё горло: «Кислотный диджей. Хей! Кислотный мьюзик. Хей! Кислотный пипл…».
Нам, конечно, очень повезло, что он пошёл с нами, потому что одно дело просто уметь «зажигать» и совсем другое — зажигать собой других.
В этом смысле сравниться с Лёхой не мог никто. Это было у него в крови. В его теле и духе, в чувствах и мыслях, в жизненной философии и во всём его раздолбайском естестве. И пускай его танцевальные способности были далеки от Амелинских, энергетический заряд срубал наповал.
Девушки, разумеется, заинтересованно задержались, а те, кто уже пришёл за столики, отвлеклись от своих разговоров. Но самое главное было то, что Лёхе удалось зажечь не только их, но и нас с Амелиным. Ещё через одну песню к нам присоединились две подвыпившие дамы лет пятидесяти, после них семейная пара типа моих родителей, за ними пухлый пивной мужик с угловатой дочкой, года на четыре младше нас, стеснительная одинокая женщина, загорелый до черноты дед, а вскоре и Лёхины девушки.
«Свет… Далеких планет нас не манит по ночам, он может нам только сниться….».
— Летим высоко! — кричал Лёха громче самой Дискотеки Авария, призывно протягивая руки девушкам. — Любить друг друга в небе! Меж звезд и облаков…
Мы скакали под эту ритмичную, жизнеутверждающую музыку и что-то изнутри настойчиво рвалось наружу. Что-то огромное, светлое и мощное, как Лёхин энергетический заряд, что-то абсолютно первородное и бесконечно волнующее, как безупречные движения Амелина, что-то великое, лёгкое и абсолютно космическое, как сама жизнь.
— Впервые во вселенной только мы — улетаем с тобой! — Амелин схватил меня за руку, и остаток песни мы допрыгали в обнимку, а потом, не разлипляясь, перешли на медляк.
Я не видела куда подевался Лёха, и что вообще происходило вокруг, но в какой-то момент к нам подошёл бармен и сказал, что нехорошо постоянно танцевать друг с другом. Нужно приглашать и веселить гостей. Я ответила, что для веселья у них есть аниматоры, но мы всё равно были вынуждены разойтись в разные стороны площадки.
Одной получалось хуже. Скучнее и проще, и если бы в природе существовала должность «антианиматор» я бы справлялась с ней круче всех. Я не умела веселить и навязывать себя другим тоже.
Но танцы были далеко не самым неприятным занятием, которое люди делают за деньги, так что пришлось взять себя в руки и нацепить приветливую улыбку, по ходу вспоминая, что я дочь своих родителей и капелька их тусовочного драйва во мне всё-таки должна присутствовать.