— А что он делал?
— Прижигался.
— Из-за мамы?
— А ты как думаешь? — Костик перевернулся набок и наши лица оказались на расстоянии дыхания.
Какое-то время мы так лежали молча, глядя друг на друга сквозь утренний полумрак.
— Ты в порядке? — он натянул мне простыню на плечо.
Я прислушалась к себе, но не к пульсирующей лодыжке, и не к ноющим мышцам, а к тому, что составляло внутреннюю, нефизическую часть меня. Заглянула, тщательно проверяя каждый укромный уголок. Конечно, порядка там, как обычно не было никакого, но я с удивлением обнаружила, что всё-таки что-то прояснилось. Как бывает после срочной уборки перед приходом мамы: набитый доверху шкаф с припертыми стулом дверцами, захламленные ящики стола, пыль, вытертая только там, где ничего не стоит. То есть всё по-прежнему в беспорядке, и ты об этом прекрасно знаешь, но на первый взгляд не особо заметно и не так уж плохо выглядит.
— В целом, да. Но завтра, наверное, не встану.
— Теперь ты не будешь относиться пренебрежительно к танцорам.
— Танцоры тренированные, а я в первый раз.
— Зато это теперь на всю жизнь. Первый раз не забывается.
— Расскажи про свой первый раз.
— Ну что ты? Я танцую сколько себя помню.
— Я про другое.
— Тоня? — он недоверчиво приподнялся.
— Это была Диана?
— Ага.
— И?
— Что? — захлопал глазами.
— Что-что! Хватит придуриваться. Расскажи по-нормальному.
— Тебе с подробностями?
— Можно вкратце.
— Жаль. А то я уже детально начал вспоминать.
— Сколько тебе было лет?
— Двенадцать.
— А ей?
— Двадцать четыре.
— Ужас какой.
— Да нет. Совсем не ужас. Просто неожиданно. До этого я спал, а они отмечали чей-то день рождения. Диана осталась у нас ночевать, и её положили в моей комнате. И кровати. Потому что другие были уже заняты. Она была сильно пьяная и на утро раскаивалась за то, что сделала. А я нет. Хотя и заверил, что спал и ничего не помню.
— Твою Диану посадить нужно. За совращение малолетних.
— Тебя это возмущает?
— Очень. Это же изнасилование!
— Думаешь? — он изобразил удивление. — Даже, если я не сопротивлялся?
— А ты не сопротивлялся?
— Только очень удивился. Когда проснулся. Открываю глаза, а передо мной грудь.
— Всё, заткнись.
— Ты сама спросила.
— Я просила без подробностей.
— Это не подробности. Просто у Дианы самая прекрасная грудь в мире. Ну, после твоей, конечно.
Превозмогая боль в ноге, я перевернулась к нему спиной и натянула простынь на голову.
— Ты обиделась, что ли? — он сел. — Это нечестно! Даже я уже не обижаюсь, что ты предательски сбежала от меня к Тифону.
— Вот и не обижайся. Потому что не на что. У меня важное дело было.