— Я не могу впустить в себя подобные мысли. Если я разрешу себе думать о том, что ты можешь разлюбить меня, это будет значить, что я тебе не доверяю, а в любви так не должно быть.
— Причем тут разлюбить? Витя! Ты опять витаешь где-то? Обычный секс. Ради всеобщей пользы. Как ты просила. Никакой любви, разумеется. Это ведь не повод для ревности, да? Во всяком случае твоей. Ты же выше этого? Ты же ангел, а ангелы не ревнуют и не сомневаются.
— Пожалуйста, хватит, — я закрыла уши руками. — Ты хотел, чтобы тебя любили не за внешность и не за деньги. Я люблю тебя таким, какой ты человек.
— Либо ты бессовестно врешь, либо грош цена твоим словам о любви, — продолжая сжимать меня за плечи, он так требовательно смотрел в глаза, что пришлось ещё и зажмуриться. — Кстати, Касторка, когда целуется, глаза не закрывает. А потом рычит и царапается, как взбесившаяся кошка. Ненормальная.
Всё это я прекрасно слышала и через ладони. Не хотела слышать, но слышала. Как вой пожарных сирен, как грохот разрывающихся снарядов, как стук тысячи молотков, забивающих гвозди в моё сердце.
— Ну вот, что ты рыдаешь? — Артём вытер ладонью мне слёзы. — Ты же этого хотела. Тебе же всё равно. Мы с тобой женимся, а тебе всё равно.
Потом он вдруг обхватил моё лицо ладонями, притянул к себе и поцеловал в губы:
— Знаешь, за что я больше всего тебя люблю? За то, что ты мне веришь. Всегда. Чего бы я не говорил. Даже, когда несу всю эту чушь, чтобы услышать от тебя, как я тебе нужен, и что ты не отдашь меня никакой Касторке и никому на свете.
— Значит, это неправда? Всё, что ты сейчас сказал? Это обман?
— Самое ужасное, что я могу в жизни сделать — это обмануть тебя. А это… Это просто злые слова.
Он снова с горячим порывом поцеловал меня.
— А как же стимул?
— К чёрту стимул. К чёрту всё. И всех к чёрту. Я так люблю тебя, Витя.
Макс с Егором вернулись через четыре часа, расстроенные и усталые. Узнав, что всё это время Артём был здесь, Макс страшно разозлился и ушёл к себе, а Егор отправился спать. Съемочный день был потерян.
К этому времени встала Зоя. Она пребывала в непривычном напряжении и задумчивости, не смеялась и не болтала, а пришла на кухню, когда мы с Артёмом пили кофе и, перепутав пакет молока с кефиром, всё не могла понять, почему кофе кислит, даже не заметив свернувшихся белых комочков на поверхности. Я примерно догадывалась, о чем она думает.
Тогда как настроение Артёма сделалось прекрасным, таким же лёгким и расслабленным, как до приезда БТ. Он постоянно шутил и дурачился, в конце концов, рассмешив и Зою.