В Капищено приехали к вечеру. Даже не верилось, что добрались. Будто из другой жизни вынырнули.
Герасимов обалдел. Пока мы вылезали из машины, он с ещё более непроницаемым, чем обычно лицом, стоял чуть поодаль и чесал в затылке. Да и кто бы не удивился, если бы у него дома внезапно высадился десант адреналиново-заряженных пацанов с фингалами и разбитыми кулаками?
Пришлось его немного успокоить и объяснить, что ничего плохого не происходит. Что мы – жертвы обстоятельств и пришли с миром. Но он всё равно с большой опаской пожал всем руки и, не переставая коситься на озирающегося по сторонам Амелина, на вопрос Тифа: «Где Зоя?», невнятно ответил, что все наверху.
Тифон ринулся в дом. Лёха с Ярославом за ним. Мы остались на улице.
— Прости, — сказал Герасимову Амелин. — Ребята очень хотели приехать, я не смог отказать.
— Да ладно. Тут и так уже проходной двор, — Влад кивнул на большую серебристую машину на площадке перед гаражом.
— Это кто? — удивилась я.
— Музыканты хреновы. Петров им клип снимает.
Герасимов, как всегда: говорил ворчливо, но недовольным особо не выглядел. Он вообще хорошо выглядел. Посвежел, загорел и сильно возмужал за это лето. Мама с первого класса твердила, какой он симпатичный, а я заметила это только сейчас.
Я огляделась. С того времени, как мы здесь были в последний раз, всё очень сильно переменилось. Холодная, безмолвная белизна сменилась буйной растительностью.
Многолетние цветы на клумбах упорно соперничали с травой, листва на деревьях закрывала привычный обзор, по одной из белых стен дома карабкался дикий виноград.
Внезапно со второго этажа, оттуда, где находился балкон, послышались крики и грохот.
Мы задрали головы.
— Что там происходит? — спросила я.
Герасимов равнодушно пожал плечами.
— Без понятия. Я уже привык. Клип свой, наверное, снимают.
Я прислушалась. Судя по возгласам, которые получилось разобрать, на клип похоже не было.
— Там какой-то скандал! — сказала я Амелину.
— Извини, обрез я выкинул, — он стоял и с наглой ухмылочкой смотрел на меня.
Как будто совсем ничего не случилось, будто он и не прощался сегодня со мной навсегда. Такой весь открытый и тёплый. Привычный и расслабленный. Без нерва или волнения. Тот самый Амелин, который нравился мне в нём больше всего. Рассудительный, успокаивающий и светлый.
— Пойдем лучше мансарду посмотрим?
— Можно? — спросила я Герасимова.
Тот утомлённо закатил глаза.
— Меня здесь никто ничего не спрашивает. Я тут вообще пустое место.
— Ты просто очень добрый, Влад, — сказал Амелин. — Как был в детском саду, так и остался.