— Что значит нет права голоса? Вообще-то это наш дом, мы тут жили ещё зимой и приехали сюда первыми. И если бы не Костик, вы бы никогда не узнали о нём. Вон наши книги, и игрушки в сундуках тоже наши, и коврик, и этот стул принесла я.
— Мы не знали, — извиняющимся голосом проговорила Вита. — Я не знала. Я не стала бы занимать чужую комнату, но тут меньше всего пахнет краской…
— Чего ты оправдываешься? — Артём недовольно на неё посмотрел. — Место занято. До свидания.
— Это всё равно, что занять чужую квартиру и сказать «до свидания», — я была настроена решительно.
— Квартиру мою он уже занял. Но если сейчас не уберётся отсюда, выкатится из неё, как миленький.
— Извини, Тём, — Амелин улыбался. — Можешь меня из неё выгнать, но сейчас я никуда не уйду.
В ярко-голубом взгляде Артёма проскользнуло удивление.
— Что, прям так упёрлось?
Амелин кивнул.
— Идём, — Вита встала. — Не нужно спорить из-за таких мелочей. И без того неприятностей хватает.
Они с Артёмом были похожи, как брат и сестра. Однако излишняя скромность сильно скрадывала её привлекательность.
— А если я тебя просто вышвырну отсюда? — пригрозил Артём.
— Я буду сопротивляться и постараюсь вышвырнуть тебя, — запросто отозвался Амелин. — В борьбе за место под солнцем сильнейший тот, кому больше хочется выжить.
— Вот сейчас это и проверим, — Артём стремительно поднялся.
Не выпуская панду, Амелин вскочил ему навстречу.
— Только попробуй тронь, — я влезла между ними.
— Тоня, — Амелин попытался меня сдвинуть. — Сколько раз я просил не вступаться за меня.
— А я не за тебя, а за себя. Потому что мансарда наша, — внезапно со всей отчётливостью я осознала насколько это правда.
Всё-всё что находилось вокруг было для меня привычным, тёплым и до боли родным.
Вита подошла к нам.
— Ребят, не обижайтесь. Мы договорим, я соберу вещи и уйду. Меня принесли сюда, когда я болела. Сказали, что здесь «изолятор», — она мило улыбнулась. — Я не собиралась занимать чужую комнату.
— Ты здесь болела? — Амелин заинтересовался.
— Да, даже врача вызывали. Слабость и температура. А здесь побыла и действительно полегчало.
— Я тоже здесь болел, — обрадовался Амелин. — А луна светила?
— Очень сильно.
— А тени по углам бегали?
— Бегали, — в её прежде печальных голубых глазах промелькнула радость.
— Пугали тебя?
— Немного.
— А игрушки разговаривали с тобой?
— Только между собой шептались.
— А волки выли?
— Нет, волков я не слышала. Но совы громко кричали и летучие мыши тоже.
— Ладно, — смягчился Амелин. — Раз болела, другое дело. Значит, у тебя столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Мы уйдём.