Потому, услышав от Евгения заветное: «Все картины куплены», я засобиралась домой, прикидывая как ловчее ускользнуть. Продажа картин была не единственным положительным моментом. К этому времени я уже успела получить несколько предложений с другими галеристами, и даже частными коллекционерами, потому за свое будущее более так не переживала, а миссию посчитала выполненной. Будет сложно первое время, я уже не та, кем была прежде и былой почет нужно вновь заслужить. Но я справлюсь, не в первой!
Я как раз разговаривала с Настасьей, пока Евгений отлучился, прося извиниться ее за мой уход, как вдруг ее взгляд упал за мое плечо и она вся напряглась. По моему телу прошелся рой мурашек от плохого предчувствия. Словно на интуитивном уровне я поняла, кто стоит за моей спиной, и мне захотелось провалиться сквозь землю, особенно поймав на себе взгляд Настасьи, в котором читалось почти что сочувствие. Увы, такими способностями я не обладала, потому медленно и обреченно обернулась, когда послышался хриплый голос:
-Добрый вечер, Дарья. Настасья Петровна, - добавил он уже с другой интонацией, а моя собеседница пропела с заискивающей интонацией:
-Здравствуйте! А мне тут, как раз нужно отойти. Меня жених зовет! Заодно передам слова Дарьи, – придумала она повод и быстро сбежала, оставив меня на растерзание! Предатель! А как же женская солидарность?
-Добрый, - улыбнулась я мужчине, поймав его взгляд на своем лице, стараясь скрыть свое изумление. А все потому, что под руку с Рязановым стояла Грунская и недовольно взирала на меня. – Не думала, что могу встретить вас здесь, – вырвалось у меня, а я заметила, как в лице Полины промелькнуло пренебрежение. Я мельком бросила взгляд на свои картины, чтобы убедиться, что ни у кого вопросов о схожести не возникнет. Я специализируюсь на портретах и в прошлом зарекомендовала себя отличным портретистом. Вот только портреты бывают разными. И сейчас я убедилась, что никто не догадается, если не вглядываться, что на всех пяти один и тот же мужчина. Где-то ближе, где-то дальше, где-то в пол-оборота, где-то по большей части в тени. Когда-то моей любимой моделью была мама, так как других я себе позволить не могла. И я приноровилась писать образ одного и того же человека, но под такими углами, что никто не мог поверить, что это одна и та же модель. Причем часто, даже не узнавали в портрете мою маму. Кроме папы, разумеется. Мне казалось, он узнает ее даже в темной комнате наполненной людьми, и с завязанными глазами и руками.
Тем временем мужчина снисходительно усмехнулся, чего оказалось достаточным, чтобы я почувствовала, как кровь подступает к лицу.