Год спустя после Моисея Вульфа относительно Юнга высказался еще один ранний пропагандист психоанализа — харьковский врач А.И. Гейманович. В самом первом абзаце своей статьи «О психоаналитическом методе лечения неврозов» (впервые опубликованной в 1910 г. [13]) он, говоря о Юнге, с поразительным прямодушием артикулировал одно из самых затаенных и мощных стремлений основателя психоанализа. Деятельность Юнга, заявил Гейманович, «выводит психоанализ из разряда quantifiés négligeabiles[33] и, даже еще не предрешая успехов фрейдовского метода, заставляет считаться с ним всех...» [6, с. 102]. Это высказывание, равно как и вульфовское заявление о «больших услугах», оказываемых психоанализу методом Блейлера и Юнга, делает несомненным тот факт, что первые украинские фрейдисты, имевшие возможность непосредственно контактировать с членами ближайшего окружения Фрейда, очень быстро прониклись типичной для этой группы сектантской жаждой социального успеха. Дух идеологического состязания, лишь слегка прикрытый научной фразеологией, был, судя по всему, очень близок ранней когорте отечественных глубинных психологов. Мировая история психоанализа имеет массу выразительных примеров того, сколь удобным инструментом для подобной политизации медицинской теории может оказаться и отмеченное чуть выше недостаточное внимание к историческим деталям. Украинский вариант исключением из этого общего правила не является.
Катастрофические события второго десятилетия XX века — мировая война и большевистская революция — приостановили процесс вовлечения украинских интеллектуалов в эту «великую битву за бессознательное». В Советской Украине 20–30–х годов явно заметны следы этих перемен и непосредственно в отношении к Юнгу. В 1923 г. в Харькове вышел перевод одной из его ранних статей — «Конфликт детской души», написанной еще в 1910 г. [37]. Уже сам факт выбора для публикации этого достаточно старого текста, совершенно не отражавшего тогдашнего статуса юнговских идей, говорит о начавшемся процессе «отставания» украинского восприятия Юнга. Однако в предисловии переводчика (пожелавшего сохранить анонимность) есть и более явственные приметы углубляющейся информационной изоляции. Во–первых, Carl Gustav Jung назван «Dr S.D. (! — B.M.) Jung». Во–вторых, этот самый д–р Юнг, порвавший с психоаналитическим движением, как известно, еще в 1913 г., по мнению своего анонимного украинского переводчика, оставался «главой цюрихской психоаналитической школы» еще и в 1923 г. В этом же предисловии имеется и еще один примечательный (и, быть может, еще более удручающий) момент. Впервые к оценке идей Юнга привлекается достаточно топорная большевистская риторика: «Наблюдения Юнга были произведены над ребенком, воспитывавшимся в условиях индивидуалистической обстановки зажиточной семьи. В условиях социалистического воспитания развитие «конфликта» протекало бы, конечно, иначе» [37, с. 119].