Еще одним термином, использующимся для обозначения аналогичных практик в современном мире, служит слово
гипноз. В этом–то, между прочим, и состояло подлинное открытие Месмера, равнозначное, по сути дела, открытию психотерапии как таковой: если настойчиво и умело
внушать пациенту, что его исцеление зависит от устранения излишков или восполнения недостачи
чего угодно (будь–то месмеровский «флюид» или, например, юнговский «архетипический материал» — при умелом внушении сгодится любая спекулятивная гипотеза), вполне можно научиться вызывать у больного ощущение избавления от страданий.
Осознание этой главной заслуги Месмера не заставило себя долго ждать. Среди его ранних французских и германских последователей в очень скором времени выделилась группа сторонников чисто психологической интерпретации магнетических явлений. Они пришли к выводу, что для объяснения воздействия врача на пациента нет нужды прибегать к гипотезе о какой–то особой физической субстанции, служащей передатчиком. Придерживавшиеся этого воззрения «месмеристы–анималисты» сильно расходились с ортодоксальными последователями Месмера («флюидистами»), считавшими, что никакое внушение не было бы возможно, не будь задействован в этой «магнетизации» специфический физический посредник.
Интересующее нас соединение месмеровского учения со спекулятивной философией, подготовившее его будущее слияние непосредственно со спиритуализмом, произошло, как и следовало ожидать, на германской почве. Немецких сторонников теории животного магнетизма отличало глубокое идейное родство с романтической философией, одним из главных принципов которой была идея о пронизывающей и связующей все сущее Мировой Душе. Месмеристы–романтики предположили, что магнетический флюид может служить тем самым каналом, с помощью которого человеческие существа способны контактировать с этой метафизической реальностью. Особые симпатии вызывали у них несколько более поздние рассуждения Месмера о том, что странные феномены, продуцируемые его пациентами в ходе магнетических (гипнотических) сеансов, могут рассматриваться как проявление особого шестого чувства, ответственного за такую экстраординарную способность, как ясновидение. Предположение о наличии некоего «шестого чувства» Месмер впервые высказал в своем трактате 1781 г. «Précis historique des faits relatifs au magnétisme animal jusques en avril 1781» [136]. Очевидная близость этого труда к воззрениям, характерным для древнейших религиозных суеверий, заставила одного из современных исследователей месмеровского наследия назвать «Précis historique...» «трактатом об оккультных науках»[59, р. 189]. Однако, в отличие от самого Месмера, немецкие сторонники романтизации его теории ничего