Она озадаченно посмотрела на него, будто не поняв, о чем он:
— Такой большой.
— Спасибо, малыш, — усмехнулся он. На самом деле, он не считал, что у него какой-то экстра-размер. Так, среднестатистический, как у любого мужика. Инструмент — одно, умение — совсем другое. А Рене все не унималась:
— Но почему мне было не больно?
Отто приподнялся на локте, посмотрел на нее — ишь ты, ей и вправду интересно.
— Потому что ты была готова. Ты хотела. По-моему, тебе было больно, но только совсем чуть-чуть.
— Ну, совсем немного. А как он так увеличивается?
— Боже, если бы я знал, что придется проводить урок анатомии, захватил бы с собой скелет.
Рене ахнула:
— Там, что ли, внутри кость?
Он с самым серьезным видом выдал:
— Две. Они складываются, как телескоп, одна в другую.
Но у нее еще не иссякли вопросы:
— Как он мог… поместиться в меня? Я что, такая большая?
Отто уже сдерживал смех. Он знал за собой чрезмерную, по мнению некоторых серьезных личностей, смешливость, но сейчас понимал, что дразнить неопытную девчонку — глупо и не по-мужски, поэтому ответил серьезно и без насмешки:
— Так не бывает, чтобы мужчина был слишком велик для женщины. У женщин там все эластично.
— Но ведь бывает так, что… менее крупный мужчина разрывает там… как же так получилось, что…
Он все еще прятал улыбку, но уже начал веселиться:
— Я же тебя надул.
— Ты… что?
— Надул, — с самым серьезным видом повторил он. — И тебе это понравилось.
— Что значит надул?
— Значит, вот так, — он дунул вверх. — Например, воздушный шарик, он же маленький, да? А когда его надуваешь — большой. Вот я тебя надул, и все влезло.
— Ты меня не надувал!
— А что же я, по-твоему, делал? — (Боже, дай мне сил!!!)
— Ты меня…
Несколько секунд девушка подозрительно смотрела на него (и от ее внимания не ускользнули смешливые, коварные искорки в глазах и подрагивающие от сдерживаемой улыбки уголки рта) и, наконец, поняла, что он разыгрывает ее. Рене это не понравилось. Она сердито спросила:
— Думаешь, это так смешно?
— Ага, — Отто повернулся на бок, протянул руку и дотронулся до ее груди. Ее гнев тут же прошел, она затаила дыхание. Ей тут же самой отчаянно захотелось прикоснуться к нему… Для нее было в новинку, что к ней так прикасались, что кто-то мог дотронуться до более интимной части тела, чем рука или плечо. И она сама не привыкла ни к кому притрагиваться. Может быть, если бы она росла с родителями, этот провал не был бы таким глубоким, но бабушка Белль не имела привычки обниматься с внуками, которых она очень любила, но просто не умела проявлять свою нежность на тактильном уровне. Артур давным-давно компенсировал этот дефицит с Макс и другими девчонками, а Рене — нет. Поэтому сейчас происходящее с ней было особенно острым и волнующим. Вот его рука накрыла холмик ее правой груди… И ощущать эти прикосновения, и смотреть, как он делает это, было удивительно. Отто продолжал не спеша, лениво поглаживать ее грудь, и она затаила дыхание. Он покатал сосок между большим и указательным пальцами, нежно сжал, отпустил, погладил костяшкой указательного пальца. Рене тоже отчаянно захотелось прикоснуться к нему.