И я наконец решил открыть глаза, чтобы увидеть, где нахожусь. К сожалению, не всё и не всегда получается. Первая попытка поднять веки ничего не дала. Они слиплись, возможно из-за прохладной жижи, в которой я и лежал. А может мне специально заклеили глаза? Не знаю.
Но шевелить руками или ногами я больше не рисковал. Становилось только больнее, да и эти жалкие попытки трепыхания в густой массе практически ничего мне не давали. Но раз уж я жив, значит тем людям удалось добраться до укрытия. Скорее всего и меня они определили в какую-нибудь местную поликлинику или реанимацию, хотя в этом мире скорее — к какому-нибудь лекарю или целителю.
Прозвучал хлопок, я услышал всё будто издалека. В уши похоже это вещество тоже попало, но хоть дышать и раскрывать рот я мог. Потом послышались шаги, женщина невесело причитала.
— Где я? — в пол голоса спросил я.
— Ой! — женщина, судя по стуку обуви о пол, вздрогнула, — быстро ты очухался.
— Где?..
— Ты в ванне с грязью.
— Чего?!
— Ну, с мраком из жерл.
— Вытащите меня! — прикрикнул я. Чем они вообще думали, когда засовывали меня сюда?
— Нельзя, понимаешь? Лекарка не велела… сказала, что коли вытащим тебя, так ты от боли помр… помереть могёшь, — объяснила женщина, голос звучал, как у той девчонки, но немного ниже и скрипучее. Должно быть это её мать.
— Так грязь лечит?
— Да, ну то есть нет. Ох… она это, снимает боль.
— Ясно…
— Да ты же не видишь света белого, — с жалостью сказала она, — сейчас я тебе глазоньки вытру, бедолага.
После она чем-то шаркнула и стукнула, потом пошла в мою сторону. Я почувствовал влагу на лице. Женщина протирала мои глаза мягкой тканью. Минуты через две она закончила и произнесла:
— Открывай давай.
Я лежал в уютном подземном помещение, стены которого были обиты досками, или скорее состояли из целых брёвен. Затем я сфокусировал взгляд на человеке, что стоял передо мной.
Морщины намекали, что женщина не из самых молодых. Думаю, ей за сорок. Выглядела она опрятно, не богато, а именно ухоженно. Ростом или телосложением не выделялась, самая обычная слегка худая и чуть-чуть сгорбившаяся женщина.
— Бедненький, сколь же ты намучался?.. — я едва расслышал её.
— Уши забились.
— Ой! Точно!
Она потянула руку в карман халата и вытащила из него коричневую шкурку маленького зверька вроде белки. Это она ей протирала мои глаза? Впрочем, брезгливость я уже почти не испытывал.
После того, что со мной сделали твари я, наверное, мог есть землю и совсем не испытывать отвращения. Вскоре женщина очистила мои уши от засохших сгустков смолы. Я стал слышать лучше.