Вероятно, у меня подскочила температура. Организм боролся со всем, что попало в него за день и реагировал на полученные травмы.
Мне не хотелось открывать глаза, и я вслепую шарил рукой, целясь в тумбочку. Пальцы наткнулись на полированное дерево, и я двинулся дальше, пока не нашёл бутылку. Голова не хотела подниматься, поэтому я пил лёжа. Рука дрожала, и я один раз случайно облил себя и подушку. Плевать. Вся постель была мокрой из-за моего пота.
Попавшая в организм жидкость слегка улучшила моё состояние, и я смог приоткрыть один глаз. Сквозь щёлку в своих веках, я осмотрел комнату. Все предметы в ней до этого спали, погруженные в магическое очарование ночи, но проснулись вместе со мной. Льющийся сквозь занавески лунный свет освещал шкафы, кресло и столик, на котором возвышалась тарелка с крылышками.
Соблазн сползти с кровати и вернуть Систему, чтобы избавиться от температуры был велик. Но я знал, что будет только хуже. Да, мне временно полегчает, но потом Дурь выведется, мана кончится, и болезнь вернётся снова, чтобы ударить по уставшему организму ещё раз, да побольней. Лучше позволить телу восстановиться самостоятельно, хоть и с трудом, зато завтра я смогу пользоваться Системой без риска слечь после неё на ещё больший срок.
Я выпил всю воду без остатка и снова провалился в сон. На этот раз не такой пустой и беспросветный. Да вы сами знаете, как это бывает под температурой. Снится какая-то ебанутая муть и всё это под аккомпанемент ломанного тела. В памяти всплывают какие-то неясные узоры, вспоминаются чувства, которых ты никогда не испытывал, и перед глазами проносятся картинки, о содержимом которых тебе остаётся лишь догадываться.
В таком полусне-полуяви с падением во бред я провёл ещё около часа, и вроде как уснул.
Мне снился тронный зал, наполненный тенями. По периметру зала висели факелы в форме стаканов с газировкой. Кончики трубочек пылали, озаряя весь зал. Дымные тени бродили по залу, переговариваясь друг с другом на разных языках, и я был одним из них. Я ни с кем не разговаривал, а просто плыл, как дым, в сторону центра.
— О! Какие люди! — раздался громогласный голос, и все остановились.
Каждая тень повернула свою любопытную рожу без лица на меня.
— Чё пыритесь? — спросил я, хотя у них даже не было пырилок.
— Оставьте нас! — прогремел голос, и тени растворились, как и подобает дыму.
В центре зала стоял гигантский трон, спинка которого была выполнена в форме салатного листа. Ручки были сделаны из десятков наггетсовм, а само сидение было большим и сочным гамбургером.