Парень вздыхает и отводит лицо в сторону. Осторожно пальцы мои разжимает, задержав на мгновение в сухой ладони.
— Я не должен говорить. Мне и так перепало за оплошность. Пятый меня недолюбливает… — отодвигается к псине, гладя по голове. — Из-за той ситуации с Саньком. Он для твоего папаши под моим носом шпионил, а я не видел. Когда заметил, уже поздно было… — оглядывается, смотря прямо в глаза. — Ты за меня заступилась. Меня вроде как оправдали. Но Пятому насрать. Он всех кругом в измене подозревает… Косится на меня постоянно. Поэтому если я тебе расскажу, со мной церемониться не станут. Извини, — со вздохом сожаления отводит взгляд в сторону. — Я бы хотел, но…
— Но своя шкура ближе к телу. Ладно, забудь.
— Я забуду, — легко пожимает плечами. — А ты? Сможешь?
Слова Тахира бьют прямиком в больное место. Забуду ли? Навряд ли. Эта картина въелась мне под кожу, на сетчатке выжглась. Стоит только перестать мысли контролировать, как перед глазами увиденное повторяется. Раз за разом. До мельчайших подробностей. Зверь говорил что будет верен, повторяю себе.
Внезапно за мысль цепляюсь, что снова его чаще про себя Зверем называю. После увиденного. Даже если ничего не было, то к чему это всё? К чему распластанная на столе и голая Мадина? Зачем он её трогал? Внутри поднимается вихрь возмущения.
Ризвана, своего друга, Зверь подстрелил за разговор со мной, за пару жестов заботливых… Единственного человека, которого я могла другом назвать, отстранил. Прогнал.
Но сам баб на столе раскладывает. Подлых. Двуличных сук за задницы щупает. Ревность разум глушит. Если бы я могла сделать хоть что-то, как бы поступила? Будь у меня власть и возможность решать? Не знаю…
Рация на поясе парня потрескивает. Доносятся голоса начальников охраны. Тахир отзывается, потом подскакивает, как ошпаренный, пообещав, что скоро будет на месте.
— Бля, я уже на пост опаздываю! — острый кадык на горле дёргается вверх и вниз. По лицу разливается досада, смешанная с другими эмоциями. — С тобой время летит незаметно, Арина. Извини, но придётся поторопиться. Время прогулки вышло. Пора птичке в клетку, — бросает мимоходом.
Я поднимаюсь со своего места, с неудовольствием думая, что время моих прогулок строго регламентировано. Пока ещё тепло. Что будет, когда настанет сырая осень? Меня в доме окончательно закроют? Или позволят на балконе прогуливаться?
Тахир идёт быстрым шагом, но немного замедляется, чтобы я поспевала за его длинным, размашистым ходом. Вулкан трусит сбоку, вывалив язык.
— Если я могу помочь чем-нибудь, скажи, — снова предлагает Тахир.