— Бусина маковая… — выдыхает он. Наклоняется к плечу. Поцелует? Нет. Прикусывает кожу зубами. Как зверь за холку. Бёдрами наталкивается на меня.
Я каждый сантиметр его длины ощущаю. Напряжённая плоть. Горячая. Вздыбленная. Он об меня ею трётся. Как будто трахает через свои джинсы. Грубо и жёстко нежную кожу натирает. Пальцы его с моей грудью забавляются. То резко сжимают, сминая, то ласково соски теребят. Так ласково, что хочется кричать. Умолять, чтобы прекратил.
Дыхание частое-частое. Вспышки. Удовольствие где-то внутри. Но стремится наружу. Под его пальцами миниатюрные вулканы. Взрывающиеся искрами. Соски чувствительные и набухшие. От каждого перекатывания между сильных пальцев они ещё больше грубеют. Становятся острыми и алчными до касаний.
— Красивая дрянь… — шумно выдыхает Зверь.
Он меня покусывает и зализывает места укуса. Потом резко в пятерню волосы собирает и прогибает меня ещё больше. Так что теперь ткань джинсов по промежности голой трётся.
— Трахнуть бы тебя. Вот так. С оттяжкой! — со свистом выдыхает он, делая резкий выпад бёдрами. — Потом натянуть, — притягивает к себе. Заставляет дрожать и сжиматься от его слов. — Дёргалась бы на конце болта, выпрашивая. Ещё и ещё…
Я распахиваю рот в немом крике или просто воздух ртом хватаю. Зверь меня держит и пошло таранит.
— Скорее восстанавливался, Малая. Хочу, чтобы ты моей шлюхой была в постели…
— Ты шлюхами со всеми подряд делишься, — выдыхаю я. — Ризван так сказал. Я ни за что такой не стану. Лучше сразу убей.
— Ризвану язык длинный укоротить надо.
Делает последний выпад бёдрами и разжимает хватку пальцев в волосах.
— Сказал же, моей будешь. Персональная шлюха. Только моя…
Я не знаю, что ему на это ответить. Внутри только мысли вьются, что аппетиты у Зверя огромные. Желания меняются. Сначала сказал, что я ему просто родить должна. Сейчас Зверь уже на постельные забавы примеряется.
Он не даёт мне времени подумать. На руки подхватывает и обратно несёт. На постель опускает. Нависает тенью.
— Ты меня разозлить пытаешься, Арина…
Что? От своего имени, произнесённого его голосом, я вздрагиваю, как от удара кнута.
— Зря. Терпение у меня не железное. Но сегодня ты всё-таки хорошая девочка…
Зверь отступает на мгновение и подаёт мне креманку. Мороженое сильно подтаявшее.
— Держи и ешь.
Пытаюсь возражать.
— Ешь, — рычит. — Не зли меня. И ноги раздвинь.
— Зачем?
Я плотнее бёдра свожу.
— Затем, — ухмыляется. — Сядь к изголовью кровати и спиной обопрись. Ноги в коленях согни и раздвинь их. Хочу смотреть, как ты течь будешь…