— Что?
Девчонка спрашивает, головой недоверчиво трясёт. Как будто плохо расслышала. Уверен, всё она расслышала, но медлит только. Боится, что ли, звезду мне свою показывать?
— Устраивайся. Надоело ждать. Или сам раздвину. Сдвигать сложнее будет. Давай…
Она отползает к изголовью кровати. Трясётся. Трусит. Крошка совсем. Кожа её белоснежной по сравнению с моей кажется. Садится так, как я велел, и за ложку цепляется так, словно планирует ею меня пырнуть. Так не заточка же — не получится. Вреда на копейку, последствия для неё на миллион.
— Ешь мороженое.
Голос хриплый. Ржавый почти. Пересохший. Дурная блажь. Смотреть, как она сливки лакать будет. Как кошка языком. Представлять, что с моего конца так сперму подхватывает и глотает… Похоть заставляет кол дёргаться, как ошалелый.
Смотрю на неё и не понимаю. Что в ней такого? Маленькая, но ладная. Мордашка смазливая. Так ведь и покрасивее на члене вертел, но болт так не вставал по стойке смирно от одного взгляда.
А на неё меня кроет. Конкретно так накрывает душной волной. Хоронит. В ней, сука, сдохнуть хочется, обкончаться так, чтобы яйца опустошались. Но сейчас зудит всё. Сперма чуть не из ушей лезет — так хочется подмять крошку под себя. Чтобы орала и хрипела, пятками подшпоривала, как жеребца дурного.
Крошка начинает есть мороженое. Не торопясь. Смакует, сучка. Врала, что не хочет сладкого. Кажется, она его любит. Сладкое. Ест его, как котёнок. Едва ли не жмурится от удовольствия.
Кроха… Так и тянет её примять. Потрогать. Соски обалдленные выкрутить, как рычаги громкости, на полную мощность.
Выпускать из рук не хочется. Голос её сладкий. В уши долбится душной волной.
Всего один день её не слышал и не видел. Но в голове жесть что творится. Голодным себя чувствую. Дико. Не живот пустой, а внутри что-то ноет и сосёт. Её хочется. Сожрать и оставить себе. Целиком. Всю.
Она своё мороженое ест. Но колени плотно сомкнутые. Круглые, сочные. Нежные. Раздвинуть бы их широко. Кнопку разглядеть. Хочу, чтобы сама сделала. Как приглашение на бал.
— Раздвигай ноги, Арина-а-а-а… Медленно. Не торопись.
— Пожалуйста! — смотрит мне в глаза. Трясётся. От неловкого движения мороженое по из ложки по губам потекло.
Как сперма.
Хочу, чтобы хером моим давилась и высасывала из него похоть.
— Раздвигай ноги, Арина.
Блять. Имя её сладкое. Как конфета. Барбариска натуральная. Обсасывать его и языком теребить. По буквам.
— Мне ещё нельзя, — упрямится. — Сам говорил.
Играет со мной в игры? Зря. Я же могу её раком нагнуть и выдрать. Потом в больничку спровадить — пусть звезду подлатают. Заштопают. Будет почти как новая — пользуй, не хочу.