— Нет. Наоборот. Все двадцать шесть лет они отводили мне глаза. Делали так, чтобы я не задавала им неудобных вопросов. Но рано или поздно я должна была это узнать.
— Слушай, насчет родства ты можешь не переживать: две его последние жены — родные сестры Перуна, из чего понятно, что он…
— Я поняла, — но вслух это не произноси, там это больная тема.
— Ясно, так значит, он жив? Я не убил его?
— Даже не поцарапал, — кивнула я.
— Ну, слава Богу! И зачем все это нужно было?
— А это он так красиво развод оформил. Достала я его, видишь ли, своими истериками и упреками, в глаза мои он более не может смотреть! — я почувствовала, что злюсь, и слезы на глазах.
— Ты все еще любишь его?
Вопрос Олега поверг меня в ступор, а он утвердительно кивнул:
— Любишь.
— Нет! — решительно заявила я. После того, что он сделал…
— Ты прожила с ним еще шесть лет! Именно потому, что любишь. И сейчас плачешь от того же, — сказано это было спокойно, без злости, с какой-то обреченностью.
— С трех до четырнадцати лет я была под присмотром Витаора, он развивал мою психическую силу, мои способности, мое физическое тело. Тренировки, тренировки, тренировки, как они проходили, не скажу. Умный, сам догадаешься. Но у меня есть еще и душа, которая умирала от одиночества и холода. Мне реально нужен был друг, чтобы не окаменеть окончательно. И он им стал — моей отдушиной, моей опорой, моей радостью, любовью. Первой и единственной тогда. Я жила им, я дышала им. А потом случилось то, что случилось. Я ненавидела его и презирала, но отказаться от него не могла, ибо не представляла своей жизни без него, как монах без Бога. Уйдя от него, я бы осталась одна, понимаешь — одна.
— И тогда он решил прекратить эти адовы муки сам, ибо даже для бога невыносимо то, что он пережил, ему было ничуть не легче, а то и куда хуже, чем тебе. И ты сейчас это расцениваешь как очередное предательство?
И кто ж его в душу то так научил смотреть, а! Я отвернулась и включила воду, чтобы помыть посуду.
— Послушай, — Олег встал и обнял меня за плечи, — я понимаю, что мне до бога очень далеко, но я очень тебя люблю. Ты знаешь. И если ты останешься со мной — я обещаю — не пожалеешь об этом, ни на час.
— Что значит если?! — неподдельно удивилась я. — То, что он жив, ничего не меняет между нами!
— Ты уверена?
— Более чем, мы сейчас поговорили, попросили друг у друга прощения и простились по-хорошему, так сказать.
— У тебя хватило сил простить его за то, что было?
— У меня хватит сил не думать об этом больше, — вздохнула я.
— И о том, что ты его до сих пор любишь. Ведь любишь же, не отрицай. Ауры и настроения я тоже вижу хорошо уже.