— Я его понимаю, — хмыкнул Аверин.
— Но ты меня не боишься!
— Как я могу бояться малышки, коей едва не стал крёстным отцом. Именно ко мне ты сделала свои первые шаги, когда тебе было девять месяцев. Может, это был знак, а? Как думаешь?
— Может и так. — Олег почувствовал, как Дора улыбается, и сам заулыбался, как ребёнок. — Спите, Ольга Андреевна, завтра вас ждёт новая жизнь.
Плач ребенка был отчаянным и горестным, малыш закатывался и захлебывался криком. Я со всех ног бросилась в детскую. Подбежав к колыбели, увидела на груди своего малыша здоровенного паука-тарантула; он был огромный, мохнатый, на высоких ногах и быстро подбирался к горлу ребенка. И хоть я сама испытывала омерзение, но схватила паука и попыталась бросить на пол, а он мгновенно ухватился своими лапами за руку и укусил меня за запястье. Очень больно укусил. Рану сразу зажгло. Но я скинула-таки паука и поджарила энергетическим разрядом в виде молнии. Тошнотворно завоняло паленой шерстью. Хотя осталась только небольшая горстка пепла да испорченный паркет. Прожженная дыра размером с паука.
Вдруг раздался громкий удар, это окно распахнуло порывом ветра. Пусть как раз и проветрит. Но только тут я обратила внимание, что слишком темно. Хотя еще полдень и у малыша как раз дневной сон.
Выглянув в окно, увидела, что небо потемнело от множества треугольных кораблей в небе, это они заслонили солнце, и они пришли отнюдь не с миром. Это захват. Это конец, это смерть.
Я хватаю орущего сына из колыбели и бегу прочь из дома, ибо знаю, сейчас они начнут взрывать дома для устрашения, для демонстрации силы.
Но куда же бежать? Куда? Они везде, они повсюду!
Я бегу по коридору к выходу и вскрикиваю от испуга, ибо прямо передо мной появляется мужчина, словно вырастает из-под земли.
Красивый, молодой, лет тридцать пять-сорок, не больше, у него черные, как крыло ворона, волосы чуть ниже плеч, слегка вьющиеся, красивые ясные серые глаза с холодным заинтересованным взором, тонкие губы и заостренный нос. Черты лица довольно резкие. Он определенно красив. Завораживающе красив. А эти его глаза бездонные, словно холодное арктическое море.
Мужчина чуть улыбается мне.
— Не бойся, я вам помогу, идем со мной, — ласково говорит он, обнимая меня за плечи.
— Некуда идти, они повсюду, — всхлипываю я, прижимая к себе сыночка.
— Миры многомерны и многослойны, необязательно менять планеты, чтобы убежать. Достаточно уметь раздвигать и раскрывать пространство. Я умею.
Мужчина взмахнул руками, как дирижер на высокой ноте, и позади него заклубился большой сгусток северного сияния — красивого такого, многоцветного, яркого.