— Возьмешь своего Илюшу на руки — поймешь. С детьми, зачатыми в любви и по желанию, связь самая сильнейшая из всех, год от года лишь крепнет, неважно, сколько детенышу лет.
— Ребенку правильно говорить. А у тебя дети есть?
— Нет, мы с моей парой еще не достигли брачного возраста.
— И как скоро достигнете?
— По земному времени лет через двести.
— А по вашему летоисчислению это сколько?
— Как лет пять в вашем соотношении времени, а пока что я на службе, вроде как в армии, зарабатываю звание, положение, уважение. Черт, просыпается.
Мы подошли к Владу — он лежал с открытыми глазами.
— Я что, умер? — тихо спросил он.
Его, наверное, вводил в заблуждение яркий белый свет, коим был заполнен корабль.
— Ага. Я апостол Петр, а это апостол Павел, — хохотнул Демитрий.
— Не слушай его. На самом деле это вылитый крокодил Гена.
Олег сел на стул так, чтобы Влад видел его лицо.
— Все будет хорошо. Сейчас мы тебя полечим и вернем обратно домой к Женьке под бочок. Только ты не кури больше, ладно? А то видишь вон, чем обернулось.
— У меня рак легких, две недели как узнал. Все хотел тебе позвонить, да не решался почему-то.
— Ну и зря, давно бы помогли тебе.
— Она мне больше не снится, и я скучаю.
В глазах Соколова застыла в прямом смысле смертная тоска по дочери.
— Будет сниться, будет, если ты пообещаешь не расстраиваться еще больше из-за этих снов. Договорились?
— Она жива?
— Да живее всех живых твоя доча драгоценная, внука скоро тебе подарит, этот охальник лично его ей заделал. Лет с пятнадцати на нее слюнки-то пускал, поди, а, полковник?
— Закрой рот, рептилоид отмороженный, с него и запомнить станется, — зашипел раскрасневшийся Олег.
— Женя! Жень! — испуганно позвал Влад. — Я брежу, у меня агония.
— Да нет, друг, — вздохнул Олег, — виноват, каюсь.
Полковник был готов провалиться сквозь землю и не мог смотреть другу в глаза.
— Врет, не кается ни грамма, — вставил вредный рептилоид.
— Жива! Моя девочка жива! — на глазах Влада появились слезы от счастья.
— Так ты на ней женился, что ли? — озарила друга догадка.
— На ней, — кивнул Олег.
— Пристрелите меня ради Бога, а!
Влад с искренней мольбой посмотрел на Диму, который уже вводил ему убойную дозу снотворного.
— Вот кто тебя просил рот свой открывать?! — взвился Аверин. — Он — один из лучших спецов, тут никакое снотворное не поможет. Тем более он так стремится правду о ней узнать, подсознание переборет.
— А мы и на него блок поставим. Имуналина десять кубов принеси, вколем, чтоб больше никакая хрень не пристала к твоему дражайшему тестю. Кстати, заметь, он предпочел застрелиться, нежели смириться с этим фактом.