— Как ты?
Сомов помог мне встать и порывисто, и крепко прижал меня к себе. Испугался за меня папочка, испугался. Да, не склонны марсиане к проявлению чувств, но за члена своего рода, не задумываясь, порвут любого, если нужно.
— Все хорошо, пап, все хорошо.
Я очень редко звала Сомова папой. Но знала, что ему это очень приятно, хоть и не подает упрямо вида.
— Смотри, кого мы тебе привезли, — улыбнулся Виталий.
Я посмотрела вперед, куда он показывал, и увидела в свете фар Влада. Он стоял, замерев возле машины, и не сводил с меня глаз, полных ужаса и слез. Ноги мои подкосились, руки похолодели.
— Сказали? — одними губами спросила я.
— Сам догадался, — пожал плечами Сомов.
Я отстранилась от одного отца и пошла к другому. Влад стоял, не решаясь и шелохнуться. В трех шагах от него я поменяла ардонийскую ипостась на привычную ему урайскую. Глаза отца расширились от изумления и ужаса. А я упала перед ним на колени. Ноги просто не держали.
— Прости меня, папочка, прости, пожалуйста.
Я обняла его колени и разрыдалась. Нервы сдали после супернасыщенного и тяжелого дня.
— Что же ты наделала, глупая? За что же ты так со мной, любимая моя?
Папа прижал мою голову к коленям руками очень сильно, мне даже в какой-то момент показалось, что душит. Нет, пытается справиться с эмоциями, чтобы не разрыдаться тоже. Получается плохо. Очень плохо, вот уж и колени дрожат, я встала и прижалась к рыдающему отцу всем телом.
— Что ж ты наделала, доченька? Что же ты наделала?
Я не могла ответить, вина перед отцом разрывала душу. Я чувствовала его обиду и облегчение.
— Прости меня, прости, так было нужно, — я, судорожно вздыхая, пыталась успокоиться.
— Как ты, в порядке? Все хорошо? Ты здорова?
Я закивала, утирая слезы. Отец пристально вгляделся в мое лицо, еще раз убедился, что я — это я. И крепко обнял.
— Невероятно! Как ты это делаешь?
— Не знаю, — пожала я плечами, — я просто химера.
Глядя отцу в глаза, перешла в ардонийскую ипостась, затем опять в урайскую, марсианскую, в которой у меня были большие черные миндалевидные глаза, строгие черты лица, вытянутый подбородок и прямые черные волосы в каре. Затем в человеческую, коей я пользовалась незаслуженно редко, но в ней я была очень похожа на Влада. Те же бирюзовые глаза, те же скулы, большие и пухлые губы и ямочка на левой щеке, когда улыбаешься.
У бедного Влада то открывался, то закрывался рот.
— На меня очень похожа теперь, — улыбнулся он. — а почему всегда была блондинкой раньше?
— Не знаю, она моя первая изначальная, от мамы, эти потом уже научилась применять.