— Я с вами должен пойти! Только так смогу помочь, ежели что, — снова он начал.
— Глупости. Ты должен ждать неподалеку скрытно. Если удасться использовать заклинание и бежать — ты мне поможешь.
— А если нет? А если не успею? — напирал.
— Тогда отправишься к моему отцу и расскажешь ему о том… что я сделала все, что смогла, — заявила жестко, — И потом ты будешь волен.
Скривился.
Охранителей для детей могли себе позволить только короли. И клятву они приносили королям… если по достижении зрелости не хотели остаться с тем, кого они защищали.
Даг принес клятву уже мне. И без меня… без меня он и правда мог получить свободу. Остаться с отцом, завести собственный дом и жену, податься в наемники или отправиться в странствия.
Кажется, неизвестность его больше пугала, чем манила.
— Пойдем. Поможешь мне.
— И в чем это? — спросил сварливо.
— Платье выбирать, — усмехнулась, наслаждаясь искренним изумлением на его обычно бесстрастном лице. Бороду он почти сбривал и волосы тоже нещадно соскребал ножом, хоть воины и предпочитали отращивать космы. Но вряд ли кто посмел сказать, что он не мужественно выглядит. Два шрама, пересекающие симпатичное, в общем-то лицо, и сумрачный взгляд остановили бы насмешника быстрее острого топора, с которым Даг не расставался.
Мы с ним были бы удачной боевой двойкой — лук, ножи, меч и топор. Только мне еще ни разу не приходилось выходить на поле боя.
— Идем, — рассмеялась тихонько, — у рабыни с дальних краев наверняка должно быть что-то порочное в одеянии.
Сплюнул в сердцах.
Но под торговые навесы отправился со мной. А я там не удержалась — накупила всякого. Мне несколько раз удавалось попасть на большие ярмарки, туда, где торговцы с Юга и самых разных краев привозили диковинные вещи, куда сносили земледельцы продукты своих трудов, а воины меняли добытое в боях серебро и камни на скот и оружие, охотники же — богатые шкуры на зерно и ткани.
Здесь выбор был беднее — но все равно я увлеклась. Взяла не только платье, но и новый колчан, и сундучок, искусно сделанный из кожи, краски для лица, которые можно навести на брови и глаза, меняя внешность до неузнаваемости. И невесомую почти шаль, равной которой я и не видела никогда. Наши мастерицы вязать такое не умели, а я пальцы оторвать не могла от мягкой светлой шерсти.
Заявила — куда же я денусь от образа мальчишки, еще с не отросшей бородой — что все это дар на помолвку невесте, и забрала, что хотела.
— Фьердунг законных денег за тряпку? — возмутился Даг, когда мы отошли, — Четверть коровы! Ладно бы другого качества серебро запросил этот хитрец, или хотя бы половину веса, но чтобы так…