Я сцепила зубы и отвернулась.
И чтобы забыться хоть немного, закрыла глаза и запела тихонько колыбельную, что слышала так часто от своей Нья
Спи, странник, кутаясь в ночи одежды,
Грея валун головою уставшею,
И не тяни ко мне руки в надежде,
Я прихожу лишь за воями павшими.
Один зовёт только ярких и яростных,
Ты же, щитом укрываясь от смерти,
Жаждешь покоя и, может быть, старости,
Дел повседневных цветной круговерти.
Ждёт тебя тёплая, добрая, близкая,
Та, что душой и нутром обнимает,
Я же, полями кровавыми рыская,
Ласок мужских и предательств не знаю.
Спи, то прислышалась в дрёме подкравшейся
Поступь колдуньи смехом по льду.
Я прихожу лишь за воями павшими.
Спи, за тобою я завтра приду.
— Ты здесь? Хорошая девка…
Сколько времени прошло? Уже ночь? Я заснула?
Резко села, открывая глаза.
Надо мной возвышался тот, кто меня купил. Ухмылялся криво, а его черные глаза смотрели на меня тьмой. Чистое лицо и чистая одежда, но его взгляд грязью прошелся по моему лицу и шее.
Он грубо дернул меня вверх, а потом потащил прочь.
Пьян…
Пошатывается, бормочет чего-то, но явно уверен в выборе момента, чтобы подойти к отдельному костру.
В узком кругу непростых воинов — король и ярлы? — все настроены благодушно. Их довольный смех, как и запах добротной пищи, от которого у меня свело желудок, разносится далеко. Они лежат не на камнях, а на шкурах, перед ними не глиняные миски, а блестящие подносы и кубки, их виски покрыты татуировками, говорящими о принадлежности к благородным семьям, а рубахи, выглядывающие из под кожаных доспехов, сделаны из тонкой ткани.
И перед ними меня швыряют на колени…
Он там. Проклятый и беспощадный север.
Полулежит на каком-то тюке и наблюдает за мной сквозь налитые усталостью веки.
Как я понимаю, что это он? Может как преследователь, настигший, наконец, свою жертву? Или нет…
Это я — жертва, а он — тот, кто меня уничтожит.
Смотрит. И я, будто заколдованная его взглядом, вижу только его.
Пошлые шутки ярлов, грязь, в которую меня втаптывают в прямом и переносном смысле, содранный с головы полог и гордые объяснения от того, кого называют Клеппом, громкие идеи, что можно сделать с моим телом — это лишь ничего не значащий темный фон.
Он — тот огонь, что выглядит на этом фоне ярким и слишком горячим.
Я не могу различить выражения его глаз. Вижу темные провалы на их месте, грязное лицо и туго заплетенные черные волосы. Порванную рубашку и мощную шею… В отличие от своих ярлов он не переоделся. И где-то забыл свою корону. Может на Севере? И тогда побыстрее захочет вернуться домой? Или она растаяла? Должен же таять лед?