Мне недолго раздеваться, потому не тороплюсь. Прислонилась к косяку и смотрю на него бездумно… Хотя какие-то мысли все таки есть.
Как это будет?
Снова рыча, по животному, как… совсем недавно? Или он будет продолжать изображать каменного истукана, что стоят в предверии города богов, даже когда ляжет на меня?
— Не надоело?
— Что? — я моргнула.
— Смотреть. Разве недостаточно насмотрелась прошлой ночью?
Неловко пожала плечами. Мне даже сказать было нечего… а что уж делать, так я точно не знала.
Сопротивляться глупо, снова пытаться убить его — опасно, да и бесчестно, раз уж я дала свои клятвы. И плакать не о чем, всё произошло… как и надеятья, что меня ждет что-то прекрасное.
— Если и сказать нечего — прячься тогда в спальне, да закрой дверь и не мешай мне отдыхать одному. Завтра мы выезжаем на Север.
Мои глаза расширились от изумления.
— З-закрыть дверь? Но я думала…
Нет, он не истукан.
Эти несколько шагов, когда он впечатывается голыми пятками в каменный пол, этот взбешенный взгляд, кривящийся в ненависти рот могут принадлежать только тому, чьи эмоции режут мечом.
— Думала, что я снова возьму тебя, моя королева? Теперь уже не как рабыню? — прозвучало, почему-то отвратительно, — Каждый на этой земле знает, что ты отдалась мне еще вчера, так что даже не надейся на мою милость — я не испытываю ни малейшего желания ложиться с тобой в постель.
Меня топит одновременно в облегчении и ярости.
Милость? Ублюдок…
Но что будет, если не консумировать брак? Разве боги не отвернутся от нас? Или все это уже не важно? Они уже отвернулись… от меня?
— Ты станешь хозяйкой моего замка, как я и обещал, и уведешь моих людей прочь от этих земель, но никогда тебе не стать хозяйкой моего сердца…
— У тебя его нет! — шиплю.
— Или моего тела… меньше всего я хочу видеть рядом с собой ледышку, которая в состоянии разве что раздвинуть ноги и открыть рот.
Неожиданно эта характеристика бьет в самое нутро.
В юности я не раз слышала разговоры об особых плотских умениях, которыми то ли хвастались, то ли стеснялись их, да и сама, порой, в своих стыдных мечтах представляла, что мой избранник будет нежен и обучит ласкам, но чтобы так…
— Ставить женщине в упрек, что она сохранила невинность и честь до первой ночи с мужем? — я не думала, что смогу ненавидеть и презирать его еще больше, но и это оказалось возможно.
— И что? — Ворон кривится в усмешке, — Действительно сохранила?
Хочу вцепиться ему в лицо. Располосовать бледные щеки, выцарапать мерзкие глаза.
Но еще больше хочу показать, что мне плевать на его ужимки. И на его ненависть.