Из этого состояния меня вырывает понимание, что мы уже не одни. Лязг оружия, крики и слишком знакомый голос… слишком знакомо пропитанный бешенством.
Рыдания прекращаются сразу, будто кто-то захлопнул дверь к моей боли и повернул ключ.
Я отрываюсь от охранителя делаю несколько глубоких вдохов и рукой стираю слезы с лица. И вздрагиваю, когда осознаю, что вокруг целая толпа спешившихся воинов и впереди — Ворон, видимо вернувшийся обратно.
Крики услышал и отправился посмотреть…
Он подходит к краю ущелья, смотрит вниз, затем на меня, уже встающую с колен, на моего спасителя и спрашивает:
— Что произошло, кюна?
Его голос странно-спокоен.
Я ловлю себя на мысли, что будь у нас нормальные… достойные отношения, то я бы приникла к нему, а он меня обнял, рыча на всех прочих, что не усмотрели. Но вместо этого получаю лишь бесстрастность и две пропасти на месте глаз, сходные с той, в которую я чуть не упала.
И вместо беспокойства его воронья — враждебное удовлетворение. Может они и не желали моей смерти, но были бы вовсе не против.
Хотя нет, кто-то из них желал.
— Мою лошадь понесло, — сказала я с определенной сдержанностью, хотя и меня, и мой голос пробивало на дрожь, — И не просто так…
— О чем ты?
— В нее стреляли, — я вспомнила звук, что услышала как раз перед тем, как все произошло, — Камень или стрела — сейчас и не поймешь ведь… Она встала на дыбы и понесла.
— Вы утверждаете, что кто-то намеренно хотел навредить вам, кюна? — вперед выступил хмурый ярл Биргир. Если я верно разобралась, именно он отвечал за воинское построение и дисциплину и производил впечатление человека верного и вполне разумного.
— Да, это так, — задрала подбородок.
Группа воинов, собравшаяся вокруг нас, зароптала. Для них обидеть тех, кого они считали вторыми своими родителями значило прогневить богов. Но многим ли из них я могла бы стать матерью и хозяйкой?
— Это серьезное обвинение, — лицо Ворона сделалось будто темнее.
— Это серьезное происшествие, — я постаралась удержать истерические нотки. Наказание за нападение на кюну — смерть. Я не желала невинным зла, но оставлять врага за своей спиной?
— Кто и что видел? — Ворон обвел взглядом всех, кто стоял поблизости.
Воины заговорили разом. Искренне.
И, судя по их словам, никто ничего не видел… ничего не было. Это я будто бы не справилась со своей лошадью, а теперь пытаюсь убедить в чем-то другом. Со стороны может все так и было, но я — то знала… Свист, дыбы, безумие… Ни одна прирученная лошадь не будет так нестись, если ей не сделать больно.
Я прикусила изнутри щеку, чтобы не заорать и не разразиться ругательствами. Вот значит как…И не докажешь. А слова кюны и моих страхов явно не достаточно — не на хорошем я здесь счету. Прежде всего у своего короля.