Холодные горы.
Северный ветер, насилующий стены в трещинах.
Прозрачный лед.
Настороженный сон…
— Рыжее особенно ярко смотрится на белом, — пожал плечами охранитель, — Мне нравятся эти места. Ближе к богам…
— Все-то тебе нравится, человек без дома, — буркнула. И тут же извинилась, — Я не хотела тебя обидеть.
— Это вы обижаться на правду любите, — пожурил меня мужчина, и тут же отомстил, — Колдунья без общины.
Я лишь губы поджала. А Даг продолжил:
— У вас тоже дома нет — и будет ли, если просто исчезните? Поможет ли война, смерть мужа, мор какой-нибудь, который так и ждут все, что вы нашлете? Поможет месть? Вам поможет стать счастливой?
— Я…
Умолкла. А потом ответила.
— Нет. А вот что поможет… не учил меня никто. Ни мать, бросившая на пороге, ни отец, с готовностью воспользовавшийся, ни муж, который и вовсе с непонятными целями взял с собой, ни боги…
— Боги так и вовсе ничем не помогут, они не умеют быть счастливыми, — Даг оперся о глубокую щель, верно для лучника предназначенную. А может просто выпал камень, — А вы заслуживаете счастья. И этот замок заслуживает счастливой королевы.
— Им я не нужна, — насупилась.
— Они просто никогда такой не встречали, — ответил убежденно, — И Ворон не встречал.
— Ох, про него молчи лучше… Мне кажется, что всё ему ради чего-то странного понадобилось… Не мерь его потребностями.
— А вашими? Ваши в чем?
— Знать бы…
— А вспомните, о чем в детстве мечтали.
О чем я мечтала в детстве?
Чтобы любили меня. Не только Нья, а окружающие тоже — любили и принимали, в семью взяли. Доверяли. Чтобы дом был полон смеха и изобильных даров. Чтобы семья…
Глупые мечты маленькой девочки — ну разве могут они осуществиться?
— А вы попробуйте, — сказал охранитель совсем тихо, и я осознала, что последнюю фразу вслух произнесла.
Дрогнула. А может и задрожала на ветру, и потому медленно двинулась в сторону толстенной двери, размышляя. Попробовать? Но ведь мой муж… это зло, разлитое по окропленным кровью долинам…
Я сжала пальцами виски, прогоняя видение горящих домов.
Что я на самом деле знаю? Вижу?
Сильного, жестокого, смелого воина. И кто не хотел бы получить такое признание?
Беспощадного к врагам и безудержного в жажде наживы… но следовало ли винить его за это? Будь мой отец удачливей или наглее, он поступал бы точно также — как и любой наш сосед.
Посланника Тьмы, чьи крылья за спиной всегда виделись мне вороньими?
Но и про колдуний слагали немало песен.
Короля, чей победный ход был остановлен его же решением? Но если прежде в том решении виделась издевка и желание поймать последнюю выгоду там, где любой следующий шаг мог обернуться больше потерями, чем наживой, то теперь…