— Так что, ложь или смех, трусишка малолетняя? — противно засмеялась Дюбесси.
Я сжала ладони в кулаки, вонзаясь ногтями в ладони. Я с яростью посмотрела на эту надменную злобную воблу.
— Розэ, бери ложь, — шепнул мне Кроули, — не ввязывайся.
— Я выбираю смех, Грета, — медленно произнесла я, не сводя с неё глаз, — но ты ведь помнишь, что тебе не стоит наглеть в своих желаниях? Игра игрой, но не забывайся.
Я сказала одно, а в моих глазах она могла прочитать совсем другое: «Я — Фардеклёр. Помни о том, что за пределами игры ты уязвима». Судя по злобно вспыхнувшим глазам, она это поняла и заодно освежила в памяти вчерашние слова Марии-Фелиссы.
Игроки заулюлюкали, им понравилось, как я отреагировала на нападки Греты. Я даже сама собой загордилась, но с небес на землю меня быстро опустила мысль, что всё это — блеф. Отношения у меня с семьёй не настолько хорошие. Они заступятся, но житья потом не дадут.
Хотя я всё время забываю взять в расчёт моего блудного папу. Если меня обидят, он тотчас примчится домой, поможет и слова упрёка не скажет.
— Тогда я шепну тебе мой смех на ушко, — Дюбесси усмехнулась, — так будет честно.
Я поёжилась. «Честно»? Да это не про тебя, вобла сушёная.
Я сидела в комнате в полном одиночестве, потому что Марию-Фелиссу на ночь решили оставить в лазарете. Полагаю, это ведьма Силли подсуетилась. Я сбежала с шабаша сразу, как только закончился раунд, его я досидела как на иголках.
Мерзавка Дюбесси пересела на своё место сразу после окончания игры нашего квадрата, так что отыграться на ней, когда ведущей квадрата стала я, не получилось. Она меня обвела вокруг пальца. А после раунда я быстро со всеми попрощалась и ушла.
Пейтон пытался вызнать, что мне загадала Грета, и не отставал до самого общежития. Под конец я ему пообещала, что он узнает, как только я выполню задание. И вот, уже полчаса я сидела и нервно наглаживала бедного Мелоуна, который только что проснулся.
В ванночке для ног довольно квакала Жабуля, иногда разбрызгивая воду лапками. Она наотрез отказалась возвращаться в родное озеро, и я решила её оставить. На радость себе и назло кузине.
— Я не могла отказаться, понимаете? — жаловалась своему зоопарку я.
Жабуля укоризненно рычаще квакнула, мол, сама виновата, а Мелоун просто меланхолично дёрнул ножкой. Он вообще выглядел пришибленно после слов ведьмы Силли о том, что нам стоит поторопиться, если мы не хотим, чтобы он навсегда остался хорьком. И полдня проспал в моей сумке, а потом на подушке, пока я была на шабаше.
— Расколдую я тебя, — вздохнула я, — станешь снова парнем. Надеюсь, ты поумнеешь и больше не будешь нарываться.