— Она вскрыла себе вены, потеряла много крови… Костя поехал в больницу.
— З-зачем? — у Кати мелко задрожали руки.
Маша в ответ захлопала ресницами и развела руками. Было бы странно объяснять домоправительнице подобные вещи.
— Зайдите, — Катя ухватила Машу за рукав и практически втащила её внутрь. Закрыла дверь и приложила палец к губам.
— Говорите тихо, хорошо? Серафима Николаевна вернулась и сейчас находится у матери в комнате. Не нужно, чтобы она знала, что вы снова здесь…
— Да я и не планировала, — буркнула Маша. — Могу уйти хоть сейчас. Что Костя просил сказать, я передала…
— Нет-нет, вы должны рассказать мне все подробности. Только… — Катя засуетилась, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. — Пойдёмте ко мне в комнату. Там нас не побеспокоят. А если я понадоблюсь, меня позовут.
— Хорошо, — легко согласилась Маша. Катя, несмотря на её болезненную привязанность к дому и его обитателям, единственная производила на Машу благоприятное впечатление всё это время.
Они прошли через холл, завернули в небольшой коридор за кухней, и уже в глубине его Маша увидела дверь. Катя вынула из кармана ключ и вставила его в скважину, удивив этим Машу. Впрочем, пора было прекращать удивляться вообще чему-либо. В семье Цапельских свои порядки, и неизвестно ещё как бы повела себя сама Маша, живи она здесь более длительное время.
— Проходите, садитесь, а я чайник подогрею. Знаете, я с утра пирог испекла… Может вы ещё что-нибудь хотите? Есть запеканка рисовая с овощами…
Маша почувствовала, как трепыхнулся в ответ на Катины слова желудок. Поведение и отношение чёртовой домоправительницы так быстро менялись, что уследить за этими метаморфозами было совершенно невозможно. Но готовила она потрясающе, и за это можно было потерпеть очередной спектакль.
— Пирог? Интересно, — Маша ещё раз прислушалась к себе. — С крепким чаем, да?
— Конечно! — Катя указала пальцем на кресло. — Вот, садитесь и ждите, я скоро. Только… — она нервно подёргала себя за кружевной манжет.
— Я никуда не уйду, сяду и буду сидеть, — поняла её Маша.
— Да, да… — Катя нахмурилась. — Так вы говорите, он поехал в больницу? А… сам он как, нормально?
— Да, обещал позвонить, как узнает подробности…
— Конечно, — Катя тяжело прижалась к косяку и снова внимательно посмотрела на Машу. — Вы такая бледная. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — растерялась Маша и поправила волосы. — Плохо спала, наверное…
— Да, да… — невпопад ответила Катя. — Вы посидите, я чай приготовлю и приду…
Когда дверь перед её носом закрылась, Маша вынула зарядку и воткнула её в розетку. Прошлась по комнате, разглядывая висящие по стенам фотографии. На нескольких узнала Катю — лет на сорок моложе и заметно стройнее. Рядом с кроватью стояла тумбочка, тоже заставленная фотографиями. В одной из рамок она увидела школьный снимок целого класса. Под каждым фото ученика в изящном овале стояла витиеватая подпись с именем и фамилией. Маша взяла снимок в руки и без труда узнала дочь Кати. Они были очень похожи друг на друга, мать и дочь. Только волосы у Лёки были вьющимися и лицо более тонкое и вытянутое. И ещё веснушки — даже на фото они придавали Лёкиному образу задорности и юношеского очарования.