— Так кто поджёг-то? — тихо спросила Маша. — Люська?
Тоня удивлённо выпучила глаза.
— С ума сошла?! Не… он бы никогда. Он хороший, честный… Чего это ты так о нём? Обидел?
— Нет, — Маша покрутила головой. — Видимо ничего я не понимаю в этих николаевских тайнах… Я вот только думаю, что Хвошня вас тут всех под уздцы взял и повёл…
— Да не дураки, вроде…
— Тот, кто владеет информацией, владеет миром, — процитировала Маша.
Тоня повела бровью, выражая своё восхищение.
— Может, того? — она покрутила стаканом.
— Не надо тебе, Тонечка. Сама себе вредишь. Вот возьмёшься за ум…
— Ага-ага, — повела плечами Тоня.
— Оспоришь продажу по суду, дом и землю вернёшь, — не отступала Маша. — Юриста найдём. И про пожар расскажешь, и с дочкой помиришься. А то мотаешься…
— Правда твоя, — не обиделась малярша. — Это я от неприкаянности… Да и радостей маловато в жизни. Завяжу, обещаю! Вот тебе зуб даю, что… Слышишь?! — подскочила она на месте, прислушиваясь. — Идёт вроде кто…
Маша тоже встала. Действительно, в отдалении слышались мужские голоса.
— Твою ж… — заметалась по комнате Тоня.
— Тихо ты, — Маша ухватила её за плечо, требуя остановиться. Оглядев маленькое помещение, кивнула в сторону кровати. — Лезь туда. Глядишь, не заметят…
— А ты? — Тоня опустилась на колени и, раскорячившись, полезла под кровать.
— Что я… — Маша тоже присела и нагнула голову, пытаясь вписаться в проём и не задеть металлический край. Придерживая голову, она, кряхтя, как старая бабка, кое-как пролезла в пыльную темноту и прижалась к стене. Увидела напротив через проход выпученные глаза Тони и приложила палец к губам.
Тоня в ответ мелко затрясла головой и зажала рот ладонью, словно сомневалась в своих возможностях промолчать когда нужно.
— Ты погоди, погоди брыкаться…
Маша узнала голос Бориса Егоровича.
— Всё что обещал — сделаю. Ты ж меня знаешь, — голос Хвошни был нарочито доброжелателен.
— Зачем сюда привёл? — раздалось в ответ.
Маша нахмурилась, пытаясь понять, кто второй человек. Мужчина говорил свистящим шёпотом и с нервным придыханием.
— Здесь безопасно. Никого нет… Вроде, — Хвошня кашлянул.
— Вроде?! Ты охренел?
— Видел же, что дверь заперта? И на крыше никого нет, а значит, Люська шатается где-то. Нет никого, успокойся.
Разговор происходил в коридоре, но дверь была приоткрыта, и Маша в ужасе уставилась на сумку Тони, стоявшую на самом виду.
— Уверен? А если придёт сейчас? — в голосе незнакомца явственно слышались сомнение и неприкрытый страх.
— Уйдёшь кустами через забор, — хохотнул Хвошня. — У меня слух отменный, за раз просеку, если кто заявится.