— Вы продолжайте, Маша, — Катя поставила корзину на стол и обречённо опустила руки. — Я готова.
— Дело касается Хвошни. Вот вы можете мне не верить, но это всё точно. Подтвердить может ещё один человек, который был со мной. Мы обе видели их — Хвошню и… и Жоржа, — Маша смутилась, словно даже сейчас не могла поверить в то, что слышали её собственные уши. — Всё это из-за наследства, будь оно проклято. Жорж хочет получить его, чтобы… — Маша нахмурилась. — Это долго объяснять. Но они планируют что-то страшное…
Лицо Кати заметно разгладилось. Она повела плечами, будто сбрасывая тяжёлую ношу:
— Пойдёмте в дом. Там сейчас Серафима Николаевна и Софья Дмитриевна. Расскажете всё им. Они должны знать. И если это правда — то, что вы говорите, — Катя ласково посмотрела на Машу, — то возможно они отнесутся к вам иначе? Ведь совсем скоро вы с Костей…
— А где Костя? — перебила её Маша, оглянувшись на машину.
— Костя ушёл куда-то. Ещё полчаса назад, — и вот опять лицо Кати побледнело, а глаза наполнились страхом. — С ним же ничего не случится?! — истерично вскрикнула она и, дёрнувшись, уронила корзину. Лук покатился по земле, но Катя не обратила на это никакого внимания. Схватив Машу за запястье, она потащила её к дому. — Быстрее, быстрее… Расскажите им всё! Сима! Серафима Николаевна! — закричала Катя, распахивая входную дверь.
— Катя, можно мне воды? — Маша вошла в гостиную, но садится не стала, осталась стоять, прислонившись к стене и успокаивая дыхание.
Серафима с подозрением косилась на неё и царапала ногтем крышку рояля. Во всём её облике сквозил неприкрытый интерес, словно она смотрела на экзотическую зверушку в лице Маши Рощиной.
Домоправительница пулей метнулась на кухню. Через минуту оттуда послышался грохот стекла, и вот тогда Серафима вздрогнула, провела рукой по заплетённым в корзинку волосам и, обернувшись, громко крикнула вглубь коридора:
— Мама, к нам гости!
Вот уж гостьей Маша себя точно не чувствовала, да и присутствие Софьи Дмитриевны при обсуждении данного вопроса не являлось чем-то необходимым. Что может решить практически выжившая из ума старуха, которая в своих мыслях находится в Париже пятидесятилетней давности?
Катя принесла стакан воды. На кружевном манжете розовело большое замытое пятно. Она прижала к губам основание большого пальца, слизывая выступившую кровь. Серафима протянула Кате свой платок, не сводя глаз с Маши.
— Не тяни, девочка! Скажи то, что хотела, — Катя заговорила первой.
Маша кивнула и только было открыла рот, как в гостиную вплыла Софья Дмитриевна. Ухватившись за угол стены, она подняла палку и ткнула ею дочь. Серафима отступила, пропуская мать, не подав даже виду, что ей больно или неприятно.