Маша заметила, как дрогнули ресницы Дарьи, а лицо пошло розовыми пятнами.
Через час приехали сотрудники полиции и санитары. Тело Аркадия погрузили в машину, перед этим сфотографировав и записав все данные. Борис спокойно и деловито руководил процессом, словно это он был здесь главным. По сути, так и было — к нему относились с уважением и даже каким-то подобострастием.
Машу тоже опросили — но сказать ей особо было нечего. Её слова мало чем отличались от показаний членов семьи. Она лишь спросила невзрачного оперативника, который, прикусив кончик языка, заполнял бланк, — считают ли они, что Аркадия убили. Но взгляд его, немного осоловевший, дал Маше понять, что ответа ей придётся ждать наравне с другими.
Костя ждал её в холле. Он выглядел подавленным, чего нельзя было сказать о его матери. Дарья, кажется, уже вполне пришла в себя и сейчас стояла в саду, водрузив на нос тёмные очки. С зажатой в пальцах тоненькой сигаретой, в полупрозрачном голубом сарафане она выглядела как на картинке из журнала, и надо было очень постараться, чтобы признать в ней новоиспечённую вдову.
— Хотела сказать твоей матери слова утешения… — Маша погладила плечо Кости, — но не знаю, уместно ли это… Ты как себя чувствуешь?! — она встревоженно заглянула в его глаза.
Костя моргнул, выходя из заметного транса.
— Не могу поверить в то, что произошло. Был человек и… Дикость какая-то!
Маша уткнулась подбородком в грудь Кости и тихо проговорила:
— Мутит от страха. Пока не узнаем, что случилось, наверное, так и будет.
— Я жалею, что привёз тебя сюда.
В ответ Маша промолчала.
— Костя, Дарья! — Серафима, шурша длинным платьем остановилась посреди гостиной.
Борис вышел вслед за ней из комнаты Софьи Дмитриевны. Втроём они провели там достаточно много времени. Катя ходила, словно тень, вытирая глаза.
— Что, Сима? — Жорж выскочил из веранды, вытянув шею, будто долговязый гусь.
— К тебе это не имеет отношения, — Серафима вскинула голову и добавила, — во всяком случае, пока. Займись своей женой. Она достала уже всех истерикой.
Натали действительно было плохо. Она ничком лежала на диване, и спина её вздрагивала от судорожных рыданий. «Тонкая ранимая душа», — сказала Катя, укрывая Натали пледом.
Костя судорожно сжал руку Маши.
— Константин, нам нужно с тобой поговорить, — тон Серафимы не предвещал ничего хорошего.
— Началось…
— Что? — не поняла Маша. — Что началось?
Костя сжал губы и нахмурился.
— Тебе лучше не знать. А ещё лучше — отвлечься. Хочешь посмотреть картины деда? Пойдём, я покажу его кабинет.
Дверь в холле, рядом с которой стоял книжный шкаф с резными дверцами и пыльными полками, оказалась незапертой. Стояк рассохся, и Косте пришлось поднажать плечом, чтобы открыть её.