— А никак! — зло ответил Люська. — Ты что, и правда думаешь, что кто-то будет заниматься этим делом? Мой отец, — он сжал зубы, едва не выругавшись, — сам виноват! Может так оно и лучше. Никто рыдать не будет!
Маша не нашлась, что ответить, и топталась сейчас на одном месте, старательно отводя глаза.
— Голодная? — он резко перевёл тему.
— Нет, — Маша вздохнула. — У тебя есть телефон? Я хотела Косте позвонить, а у меня зарядка испортилась. Тут такое было, пока ты… пока тебя… Пансионат горел.
Люська порылся в карманах.
— А всё бы здесь сгорело… — глухо проговорил он, протягивая Маше простую кнопочную «Нокию».
Маша по памяти набрала номер. Долго слушала гудки, и когда уже стала терять терпение, Костя наконец взял трубку.
— Костя, милый, это я! — крикнула Маша и отвернулась, прикрывая трубку рукой. — Как ты? Ты хорошо спал? Ты завтракал? Что? Занят? Хорошо, я поняла… — в горле запершило, и Маша, шмыгнув носом, нажала отбой.
— Быстро ты, — Люська смотрел на неё в упор.
— Очень занят, — объяснила Маша и протянула телефон.
Прежде чем забрать мобильный, Люська пару секунд не выпускал её руку из своей, пока она не выдернула кисть, почему-то почувствовав себя виноватой.
— Извини, — теперь она сама дотронулась до его локтя. — Я переживаю за него.
— Пойдём чай пить, — Люська стукнул ладонью по двери сарая, словно проверяя её на крепость.
Маша пошла за ним в дом, погружённая в собственные мысли и пытаясь расшифровать недавний звонок. Выходило одинаково — Костя или не хотел, или не мог говорить, он был напряжён и потому даже казался равнодушным. А чему тут удивляться? Обстоятельства сложились так, что Костя просто вынужден был принимать решение. И оно может быть явно не в пользу Маши… Вот уже сейчас он говорит, что занят, и даже не интересуется, с какого телефона она звонит. И ни одного тёплого слова…
Маша не сдержала порывистый вздох. Да что же с ней такое? Вон Люське сейчас гораздо хуже. Наблюдая за тем, как парень суетится на кухне, как чуть не выпало из его рук блюдце и рассыпался сахар мимо сахарницы, Маша поняла, что Люськины слова — всего лишь бравада, попытка справиться с ситуацией, свыкнуться с тем, что он остался совсем один, без родителей и родственников.
Люська вытер стол и сгрёб очистки вялого лука в мусорное ведро. Затем стянул через голову рубашку и покрутил шеей, разминая.
— Погоди, сейчас чистое накину.
Он пошёл в комнату, а Маша, приоткрыв рот, смотрела на его спину и плечи с развитыми мускулами и загорелой кожей. Он быстро вернулся, натягивая застиранную футболку, но глаза Маши выхватили его пресс и дорожку светлых волос, уходящих за ремень брюк. Она мотнула головой, отмахиваясь от наваждения и, когда Люська загремел посудой, остановила его.