— Госпожа, — заспанный Раду с трудом проковылял по лестнице, приветствуя таншу и принимая поводья, которые Бану, быстро соскочив с лошади, наскоро бросила телохранителю.
— Маатхас еще здесь?
Раду душераздирающе зевнул, потом извинился, снова, было, открыл рот, чтобы ответить, но Бану тут же пресекла его слова жестом: по парадной лестнице навстречу сбежал тан Лазурного дома.
Сбежал так, будто давным-давно живет в этом чертоге, с улыбкой подумала Бану.
Воистину, когда они расстаются, тысячи сомнений валятся на многострадальную голову Маленькой танши, но, когда снова встречаются, как вот сейчас, становится ясно, что все идет так, как завещало небо.
Бансабира верила в предопределение избирательно. Мы рождаемся в крови и умираем в крови — другого не дано. Только если пальцы твоей руки приросли к рукояти меча, можно отстоять свою жизнь. Если не можешь выиграть своими силами, заимствуй чужие.
Во все это Бансабира верила. Но в то, что предопределение Богов, какими бы Они ни были, существует промеж сердец было танше невдомек. И даже такие неоспоримые доказательства, как волнение и нехватка воздуха при одном взгляде на Маатхаса, не убеждали молодую таншу, что любовь и есть самое неистовое и неизбежное предопределение из всех.
Сагромах дрогнул всего за пару шагов до того, как встретиться с Бану лицом к лицу. А потом снова засиял, словно самая яркая звезда в небе, освещая все вокруг.
Бансабира улыбнулась в ответ, но, стоило Сагромаху приблизиться, вдруг очевидно забеспокоилась.
— Тан, — кивнула она, поднимаясь по лестнице, посреди которой они и столкнулись. Пробежала взглядом по укутанной в домашние тунику и штаны фигуре. — Почему вы не спите в такой час? Вас не расположили? Не встретили? — перевела грозный взгляд на Раду, который, с трудом фокусируясь на лице танши и не обращая внимания на фырканье коня, постарался изобразить серьезный вид.
Сагромах, приметив эти маневры, заулыбался в открытую. Вот уж кому надо было дать прозвище Свирепой, улыбнулся тан в душе.
— Что вы, тану, — отозвался Сагромах вслух и кивнула в ответ. — Тахбир принял нас лучшим образом. Все с нами радушны.
— Так почему вы не спите в такой час? — не унималась Бану, проклиная себя за собственную глупость. Неужели ни о чем другом поговорить сейчас не хочется?! Неужели ей вообще сейчас хочется говорить?! Чертов Раду, вот бы смылся куда!
Раду, сообразив, что, кажется, ни в чем не провинился и дел ему никаких нет, повел животное в стойло. И надо было его поднимать ради этого? Встретить таншу Русса мог бы и сам. А принять её коня сумел бы и самый бестолковый конюх.