— Привет, — по уставу поздоровался я.
Мастер все так же молчал.
— Бажаю здоро… Мля, Мартін! Ну вы, мля, дошуткуєте колись! — Старший шагнул ближе и протянул руку. От майора тянуло едой и еще растворимым кофе.
— Не дошутимся. Как вы тут?
— Да пошли к нам, шо тут, мля, на холоді сто́ять? — махнул рукой С., и мы с Мастером зашагали к светлому проему, разрубившему темноту пункта. — Шо ти там моєму сержанту морознув?
— Отдел по борьбе с перенаселением.
— Оце точняк, бггг… Давай, заходьте. Кава-кава?
— Тіко єслі растворіма.
— Растворімой, мля, дохєра. Зара чайнік… Шо как?
— Та подякувать заїхав.
— За шо?
— Та за вчо́ра. Як ми проїзжали.
— А… та то ж не моя, мля, зміна була. Це про комендачів?
— Ага.
— Та там ржака, я гово́рю, а мені зам зво́нить, а я шо — я, мля, без дупля, сиджу на інтернаті і відомість хєрачу… Які комендачі, шо хочуть?..
— А чим скінчилось?
— Та наші ж не залупались, мля, просто шо не пропустили, бо пропуска ж не бу́ло. Так вони щє сьодні приїзжали, хтіли їхати до вас.
— І шо?
— Та мені піх@й, хай їдуть.
Электрочайник забулькал. Круто у них тут, а наш геник не тянет. Майор поставил пластиковые стаканчики, слегка смяв их громадными руками, рассыпал кофе и кинул по ложке слипшегося сахара.
— І шо вони? Бо до нас не доїхали.
— А шо вони? До вас же, мля, повертать треба, там якраз ця таблічка «МІНИ» стоїть. Та й з того поворота ніхєра вас на розгле́диш. То вони не зорієнтірувались і поїхали прямо, на наш пост на трасі. Шо возлє Ясного, получаєцца.
— І?
— Ну покрутились там, наші мені вже зво́нять, питають, шо тут волновахські роблять. Покрутились та й обратно.
— Корочє, не знайшли.
— Ну, получається так. Мля, каву россипал. Ну нічо, миші доїдять. — Майор вручил нам с Мастером по стаканчику и привалился к стене. Домик ощутимо покачнулся.
А больше в домике толком ничего и не было. Два расшатанных офисных стула, не менее расшатанный столик, застеленный тем, чем всегда стелят в армии — газетами, чайник, какие-то коробки и лампочка под низким потолком. Ну и удлинитель с торчащими зарядками. Еще самодельный обогреватель, и мне тут же стало жарко. Не привык к теплу, струйки пота побежали по спине.
— Іванич, я вибачаюсь, то я на вулиці поку́рю.
— Та тут курі, мля, ми тут курім, і нормально.
— Жарко. То я кращє вийду.
— Ну пішли.
Мы вывалились из домика, и ветер-вдоль-трассы, благодаря которому стрелок с террикона и не мог ни в кого попасть, мгновенно выдул тепло из-под софтшела, термуха прилипла к телу, я отвернулся и попытался найти сигареты в многочисленных подсумках. Старший сержант продолжал замерзать возле шлагбаума, подтопывая ногами в каких-то летних ботинках. Кофе обжег губы и оставил горечь на языке. Рядом с домиком, почти вплотную, холодной громадой возвышался «Спартан».