Я набрал бутербродов, нашел самую большую кружку и сыпанул кофе. Подошел к столу, закурил и стал ждать, пока закипит чайник.
Вот ведь странная вещь — организм. Могу проснуться в три и отлично себя чувствовать. Или в пять. Или в семь. Но стоит встать позже семи — все, капец, буду дохлый весь день. Эх, тяжело быть жаворонком в мире сов, никто меня не любит, все спят, як люди, один я втыкаю… и еще наряд. Кстати, о наряде…
— Гендель Мартину, прием.
— Гендель на зв’язку.
— Давай «по пятьдесят».
— Наливаю.
Закипел чайник, тут же зазвонил телефон. «Шматко». Я прижал китайское чудо к уху и стал заваривать кофе.
— Шо там?
— Та хер його зна. Вродє танкі.
— Авианосцы. Откуда здесь танки?
— Нє знаю. Шось ревіло на КПВВ, зара вже нє.
— Тіхо?
— Тіхо. «Чотирнадцята» раза́ три постріляла та й все.
— Ну норм. Я на зміні, набирай.
— Плюсікі.
На скамейке спал щенок. Аккуратно пододвинув его, я уселся, достал с полки планшет. Кофе одуряюще пах, я, как обычно, не стал дожидаться, пока он толком заварится, бухнул две ложки сахара, открыл «Заметки» и написал: «АТО в Средиземье. Глава первая, часть третья. Те же и Леголас».
В полседьмого уже светлело. Бурчал «Урал», бурчал Механ, бурчал Донбасс. Хьюстон, унылый и скучный, каким только и может быть поднятый затемно мобилизованный солдат, сидел в обнимку с винтовкой и печально смотрел через трассу. В глаза било встающее из-за серого террикона солнце.
— Хьюстон, сонечко, — протянул я. — Та нихера ты не выцелишь.
— Не выцелю, — кивнул Хьюстон и зевнул.
Ого. Стоматолог по тебе плачет.
— Ну так иди спать.
— Та смысл? Черз полтора часа наряд. Посижу тут. Може, че и выцелю…
— Ну давай, давай… Кирпииич! Ну скоро ты?
Кирпич махнул рукой и заспешил. Высокий сутулый мужик шел, оскальзываясь на замерзшей грязи, и смешно размахивал длинными руками. Сепар внаглую уселся в теплую кабину и делал вид, шо так и надо. Выгонять его было лень.
Ночь прошла. Эверест молчал, и причину этого я узнал полчаса назад от Яноша. Вечером, после войны на «четырнадцатой», кто-то в «семьдесятдвойке» плюнул, махнул рукой на все эти невнятные движи и выгнал два танка на КПВВ. Во избежание, так сказать, и как демонстрацию намерений. Они простояли там ночь, периодически прогреваясь, и под утро ушли домой, под бдительные очи ОБСЕ. Могли бы, кстати, и «Спартан» погранцам заодно передвинуть. Хотя майора я понимал — маневрирующий среди фанерных домиков танк… та ну нафиг. Ладно, приедем мы, передвинем… О, вот и Кирпич.
С «серого» террикона бухнул выстрел. Я пригнулся. Наряд всполошился и рванул к АГСу, пацаны завозились, Ветер поднял теплак, чертыхнулся и схватился за бинокль. Сепар распахнул дверку и быстро выбрался из кабины. Васюм, и не подумавший пригнуться, вдруг углядел дырку в борту ненаглядной машины, ноздри его раздулись, и он изверг такой поток матов, который я, наверное, и не слышал раньше.