За начмедом возник наш санинструктор и стал злобненько на меня зыркать, вспоминая разнос, крики и мое умничанье.
— У тебя ж высшее образование есть?
— Есть, — тут же похвастался я, вроде бы это была моя заслуга, а не родителей, и зачем-то добавил: — Два.
— Ты… эээ… Мне тут ваш санинструктор посоветовал с тобой поговорить. Насчет тактической этой медицины. Ты вроде специалист? — издалека начал начмед. После слова «два» глаза его заблестели.
Очень хотелось похвастаться, что в учебке я был инструктором по такмеду, с большим трудом обученным полтавским «Рыжим такмедом» и с тех пор козыряющим этим фактом где надо и где не надо. Показать нашивку «немедик» и медрюкзак, формированием (хомячным набиванием) которого я активно занимался. Небрежно кивнуть на книгу «Военная хирургия», которую я в час по чайной ложке пытался осилить. Выпендриться по полной. Ну как же Армия без меня, такого распрекрасного, до этого жила?
Армия, в лице ротного, обернулась и сделала такое выражение лица, которое очень точно называется «на сложных щах».
Я вспомнил Диму Балобина, нашего предыдущего зампотеха. Дима уже дембельнулся, но перед этим, сдавая нам дела и документы, Дима, выставив перед собой роскошную ассирийскую бороду, уронил в пространство золотую фразу: «Самому напрашиваться не надо. И надо знать керівні документи. Работа тебя и так найдет». Я запомнил, и ротный, думаю, тоже.
— Хто, я? Не. То я эта… — сказал я и задумался. Начмед терпеливо ждал, санинструктор, ожидавший моей экстрадиции с опорника в медпункт, качался с пятки на носок. — Короче, я в учебке слушал эта… такмед этот. Слушал. Я.
— А разбираешься? Тут помощь нужна… — взгляд начмеда молил «Сознавайся, боец. Быть тебе фельдшером, колоть тебе цефтриаксон на воде в жопы товарищам віськовослужбовцям, возить аватаров в Волноваху на задувку и жить в домике возле магазина, на глазах у всего штаба…»
— Не, — махнул я головой. — Не навчений я. Не шарю. Вже даже и забув все.
«Не переигрывай» — было написано на лице ротного. Я вздохнул и замолчал. Лицо санинструктора вытянулось. Вася ухмыльнулся и потянул из кармана сигареты.
— Мда, — сказал начмед и тоже вздохнул. — Ну ладно. Ну жалко. Ну, поехали мы.
— Ага, — сказал ротный и затянулся. — А то, може, кофе?
— Не, — опять вздохнул Шанхай. — Кофе мы уже напились. Нам бы фельдшера…
Девять часов назад
В обед Николаич построил роту. Слово «построил» не то что не подходит — оно даже не лежит в том пласте языковых выражений, которыми можно было описать нашу мотопехотную шарагу. Собрал, оторвав людей от стирки, готовки еды и прочих выматывающих бытовых занятий. В середине редкой посадки стоял сбитый кривоватый стол, на лавках которого уместилась добрая половина. Вторая половина особового складу стояла вокруг, курила, плюхала семечки и ожидала. Под ногами крутилась кошка по кличке «Сепарка» и несколько замурзанных котят.