Сказала и поняла, что, действительно, не жалею. Мне нравились и эти звёзды, такие яркие и крупные, и густая шелестящая зелень, и высокие горы, и прикосновения моря к обнажённой коже, и терпкие вина, и хор неугомонных сверчков. Тревожило лишь одно — ожидание того, к чему я не готова и, наверное, не буду готова никогда— нашей близости.
— Я знаю, что тебя тревожит, — улыбнулся Алрик, опускаясь возле костра. — Только не могу понять, почему. Тебе приятны мои прикосновения, твоё тело готово принять меня, но разум отвергает.
Так оно и было. Стоило мне только задуматься, только на мгновение представить, что наши отношения могли бы перейти на другой уровень, как в памяти тут же всплывали и жёлтый свет лампы, и менторский голос отца, и ощущение грубой деревяшки внутри меня. Распирающая боль, слабость и беспомощность.
— Я боюсь боли, — решила признаться я. — Может быть, у вампиров всё происходит по— другому, но у людей, особенно у таких хрупких, как я…
Лицо огненного мага посуровело, брови сошлись к переносице, золото глаз стало холодным и более ярким.
— Что этот грязный урод с тобой сделал? — прорычал он. — Не смей скрывать и оправдывать его! Ты понимаешь, что своими погаными россказнями он хотел сломать тебе жизнь?
И мне пришлось рассказать ему то, чего я не открывала никому, даже Дашке. Я говорила, обнажая свою душу, сгорая от стыда, чувствуя себя грязной и мерзкой.
— Кристина, — Алрик перетащил меня к себе на колени, заключил в кольцо своих рук, положил мою голову себе на плечо. — Если бы всё было бы так, как поведало тебе это чудовище, человечество бы вымерло, а вместе с ним — и мы. А со мной, тебе и вовсе нечего бояться. За свои три с половиной века, я научился доставлять женщинам удовольствие, не причиняя боли. Попробуем?
И мы попробовали. На нас смотрело звёздное небо и верхушки гор, освещаемые серебристым неверным светом луны. Нам пели сверчки и рукоплескала тёплая Далерская ночь. Моё тело плавится и вспыхивает от прикосновения горячих губ и могучих рук Алрика. Оно звенит, вибрирует в ожидании чего — то большего, но вампир зажигает меня постепенно. Язык проводит по ореолу соска, ладони скользят по плечам, животу, внутренней стороне бедра, губы оставляют горячие метки по всей поверхности кожи. Вспышка, ещё одна и ещё. Каждая клеточка моего существа загорается, я плавлюсь, я готова слиться с Алриком, отдать ему себя, чтобы он охватил меня, заключил в себе, поглотил, как огонь поглощает поленья. Наконец, он накрывает меня собой, растворяя в пламени своей страсти, опутывая золотой паутиной нежности. Я тянусь к нему, прижимаюсь ещё крепче, чтобы проникнуть в него и стать его частью. И у меня получается. Он входит в меня, и я чувствую, как мы становимся одним целым. Полное слияние, полное растворение друг в друге. Одно на двоих дыхание, одно на двоих сердцебиение. Мы двигаемся в такт, в одном едином ритме. И ничего нет вокруг, кроме наших сплетённых тел и душ. Алрик брал меня жадно, неистово, но в то же время бережно. И я, сквозь рыжее марево нашего общего желания, поняла, что хочу принадлежать ему, каждой частицей себя, без остатка. И даже если я сгорю в нём, полностью растаю и стану пеплом— уже не важно. Ведь Алрик — моё солнце, мой воздух, мой мир!