- Заселяться, прогон я поставила на сегодня. Гулять по городу когда будем? – спросила Олеся.
Иван, непривычно дергающийся, только рукой махнул. Вот прогулки по городу его сейчас никак не привлекали. Артур и Сергей радостно сказали, что гулять вместо прогона концерта – так они хоть сейчас, вместе с чемоданами готовы. Благо, те на колесах. А Лева как-то даже не отреагировал на такое ярое нежелание работать.
Больше всего ему хотелось сказать, что прогон, оркестр, репетиция и гуляния будут завтра. А сейчас он хочет отправиться на встречу, которую назначил Ирине. И по поводу которой он дергается как никогда в жизни.
- Левааааа, - он понял, что Олеся хлопает его по плечу. – Ау.
- Да.
- Если тебе надо уехать – то так и скажи. Как есть, - Олеся посмотрела на него с легкой насмешкой, в которой было все: сочувствие, принятие, понимание.
- Спасибо. – Он замер, потом взял ее руку и поцеловал.
Она обняла его. И скомандовала:
- Вперед!
Лев покачал головой:
- Ну, «свидание» у меня назначено на шесть вечера, поэтому мы все вполне успеем прогнать.
Когда остальные ушли чуть вперед, он подошел к Олесе:
- Ты не злишься?
Она посмотрела удивленно:
- Нет. А если бы ты реально меня разозлил, так бы и сказала. Сразу и прямо. Не переживай.
- Олесь. Вот что мне надо, а?
- Узнаешь – расскажи, - похлопала она его по плечу. – Самой интересно.
Лев рассмеялся:
- То есть подсказывать ты мне не собираешься?
- Слушай, - поморщилась Олеся. – Это же не контрольная работа.
«Скорее, скорее, скорее!» - стучало в висках у Левы. Первый раз в жизни ему не было интересно, что происходит вокруг.
В виду полного отсутствия Левы на прогоне (петь у него еще получалось, но вот метаться, слушать, сводить и контролировать – уже нет) за дело взялись остальные. Артур следил за музыкантами, Иван – за ритмом, а Сергей – чтобы все вступали вовремя. Особенно Лева, которого, чтобы он запел, надо было хлопнуть по плечу.
- Это будет треш и позор, - приговаривали все трое по очереди.
- Мы так еще не работали, - страдал Сергей. – Может, Леву по башке треснуть?
- Думаешь, поможет? – ласково спрашивала у баса Олеся.
- А я думала, что в Твери был кошмар-кошмар, - печально проговорила Маша. – Была неправа.
Артур психовал, переставал петь, начинал просто орать. Получалось ужасно: очень громкий и очень металлический звук, перекрывающий всё и всех. Иван в какой-то момент вышел вперед, рявкнул на квартет, оркестр, растерявшегося дирижера, и стал дирижировать, чтобы хоть как-то было по-человечески. Вид при этом у него был самый разнесчастный. Но вдруг все словно очнулись. Артур вспомнил, что у него прекрасный голос, которым он владеет в совершенстве. Лева – зачем они, собственно, собрались. Сергей выдохнул с облегчением – и просто стал петь. То, что он любил больше всего.