Счастье, что герцог Арктур слишком слаб и в постели. Потому как тайны дома Марлоу — это тайны дома Марлоу, и знать о них оборотню совершенно необязательно.
— Ари уже вызвала кэб, — поджав губы от волнения, окинула экономка нашу живописную группу встревоженным взглядом. — Нас ждут.
Морган ставит на пол свою ношу. Откидывает крышку. Поднимает неподвижную фигуру в черном платье и шляпке с плотной вуалью, полностью скрывающей лицо.
Жуть.
Слегка подрагивающими руками откидываю черные облака кружев, сосредотачиваюсь. Приближаю губы ко лбу моего двойника. Делаю глубокий вдох, и резкий, сильный выдох, вкладывая максимум энергии и жизненной силы.
Как всегда, сердце уходит в пятки, как только я слышу:
— Брат. Я готова.
Мы все отмираем — и несемся дальше.
Кэб. Бледная Ари что-то шепчет на ухо Моргану. Я сжимаю затянутую в черное кружево холодную руку своего двойника, наблюдая, как за окном экипажа проносятся улицы Хомерсета.
Туман.
Я задумалась. Теперь понятно, почему мне снился этот сон. Живая глина… Кукла, созданная отцом, росла вместе со мной. Очень… Странное чувство. Отец долго трудился над тем, чтобы мой двойник «спал», «оживая» лишь тогда, когда было необходимо, иначе это отнимает жизненные силы. Первый раз это было действительно трудно. Постоянно хотелось спать. Но постепенно я привыкла. К слабости. К необходимости делиться с артефактом кровью. Вот только к ужасу, что вместе с холодным потом накрывает с головой в момент, когда ты смотришь в глаза «сестры», привыкнуть так и не получилось.
Мы пользовались артефактом в тех случаях, когда необходимо было присутствие обоих близнецов Марлоу. На вручении моего диплома в Академии, на похоронах…
Остановка. Ступеньки приемной нотариуса, недовольный взгляд секретарши — мы опоздали…
Кабинет.
— Явились! — Нимертия кидает злобный взгляд на нашу живописную группу и добавляет уже тише, но так, чтобы все слышали. — Всю ночь из дома ценности выносили… Воры! Голодранцы. Нахлебники…
Еле сдерживаюсь от смеха, представляя, как тетушка на радостях влетает после оглашения завещания в фамильный особняк и первое, что она видит — лев в расшитой серебром ночной рубашке…
То-то будет потеха!
— Неблагодарный, гадкий мальчишка! — это Нимертия Марлоу произносит уже вслух, обращаясь ко всем присутствующим, видимо, ища поддержки. — Вы только посмотрите! Семья скорбит, а он ухмыляется! Фил! Мой мальчик… В то время как ты убит горем невосполнимой утраты…
Еще бы! Конечно, невосполнимой! Если бы не отец, Фил ни за что не окончил бы учебу! Да его бы просто вышвырнули с факультета, и правильно сделали.