- Дим, постой, - крикнула соседка.
Я остановился, дожидаясь, пока женщина дойдет до меня. Пока я гадал, что ей могло от меня понадобиться, тетя Поля уже доковыляла. Она посмотрела на половину буханки в моей руке и улыбнулась.
- Вот и молодцы, что сошлись, - сказала она. И что Машку простил молодец. Девчонка ведь еще была, вот и скрыла по глупости, что мальчишку-то тебе родила. А я ведь быстро смекнула, чей сын Кирюшка. Теперь заживете дружной семейкой.
Я недоуменно посмотрел на соседку. От ее слов потянуло холодком где-то внизу живота.
- Вы о чем, теть Поль? осторожно переспросил я.
- Так, как о чем, - она махнула на меня сухонькой ручкой. Будет он мне тут прикидываться. Кирюха -то копия тебя, что мальчонкой пока был, что сейчас. Вылитый. Она вдруг замолчала. А Машка так и не сказала что ль? Вот лахудра Димка, ты чего?
Ну, вот все и сошлось. Вот то, что столько дергало меня наша схожесть с парнишкой. Сын Мой? У меня есть сын?! У меня есть сын. Которому, черт возьми, восемнадцать лет. А я ни сном, ни духом
- Твою мать! гаркнул я, хватаясь за голову.
- Димка
- Уйдите, теть Поль, ага? глухо попросил я и первым отошел от женщины.
Спокойно, Дмитрий Владимирович, держим себя в руках, держим. Восемнадцать лет Я уехал, а Машка узнала о своей беременности, так выходит? Выходит, что так. Но тогда замуж она выскочила уже будучи беременной? Стоп!
- А был ли муж? вслух спросил я самого себя.
Но если ее отослали к тетке рожать, то зачем было врать мне? Зачем было красть отца у мальчика? Зачем столько лет веры в чужую ложь? Зачем та боль, которая чуть не выела мне душу? И она не сказала мне ни тогда, ни в тот раз, когда мы встретились в Москве, ни сейчас. Восемнадцать лет. Неужели можно было настолько сильно обидеться на мой поспешный отъезд, чтобы ничего не сказать про свою беременность? Потеряла связь? Из-за этого?
- Бред! я ударил кулаком в стену.
Я родителей забрал только через четыре года, перед ее возвращением, выходит. Машка знала мой домашний номер, могла позвонить и сказать. Могла! А если звонила? Мать столько внуков ждет, что не могла мне не сказать. Но мама тогда могла промолчать, а потом уже побоялась признаться Черт, мне легче обвинить родную мать, чем Светлову. Не выдержав, я набрал мамин номер.
- Мам, только честно. Не ври мне сейчас, слышишь, мама, - голос прозвучал, как натянутая струна.
- Что случилось? недоумение мамы было искренним.
Я говорил про Светлову, сейчас требую отчета, значит, если бы чувствовала за собой вину, сейчас была бы слышна фальшь.
- Мам, за те четыре года после моего отъезда в Москву, Машка звонила вам? Хоть раз? Только не ври меня сейчас, мама!