Внезапно в памяти всплыли слова Алекса. Когда я собиралась удалить женские органы, альфа говорил нечто о том, что будет пожинать плоды не только он, а вся стая.
— А как… остальные? — ужаснулась я, скрестив пальцы. Если умер кто-то еще – я просто этого не переживу.
— Они чувствуют слабость альфы и болеют. Это похоже чем-то на человеческий вирус, которые не лечится обычными лекарствами, — признался мужчина. Только сейчас я заметила под его глазами синяки. Видимо, это была не просто усталость. Как и красный, затертый нос. — Но это не так страшно, как если Алекс действительно умрет.
— Все его любят, понимаю.
— Не в этом дело, — качнул головой Роман, будто удивляясь: почему я этого не знаю? — Точнее не только в этом. Слабые в стае, конечно, умрут. Но начнется передел власти. Араш Айдын давно хотел подмять нас под себя. Есть подозрения, что покушения на Руби были его виной. Но нет никаких прямых доказательств.
— Что значит – передел власти? — напрягшись, я уже знала, что услышу.
— Война, Сьюки. Это будет самая настоящая война, — хрипло прошептал Роман, отворачиваясь. — Мы пытается держать в тайне болезнь Алекса. Но это… не так просто.
Повисло неловкое молчание. Внутри меня горело адское пламя, сердце бешено стучало. На глаза навернулись слезы, губы тряслись. Наверняка Роман думал, что я переживаю за умирающего мужа. Отчасти это было так. Но на самом деле проблема была намного глубже.
Я не хотела никого убивать. Ни Сьюки, ни Алекса, ни нашего ребенка. Тем более не многотысячную стаю.
Это уже не была свобода, это были огромные чугунные кандалы, приколачивающие к полу. И единственный способ от них освободиться – это разрешить всю ситуацию самой. Без лишних жертв и нежелательных последствий.
И у меня даже появился небольшой, шаткий, достаточно рискованный, но смелый и реалистичный план.
— Поехали-ка к Алексу, Роман, — выдохнула я, собирая себя и концентрируясь.
— Ты уверена? Пойми, Алекс грезит о Руби. Он думает только о ней и не желает даже знать о твоем существовании. Особенно сейчас, — предупредил меня Роман, поджимая губу. В отличие от Кроуфорда, этот оборотень пытался скрыть ревность так сильно, как только мог.
— Поверь, — хмыкнула я, будучи абсолютно точно уверена, что охранник ничего не поймет. — Если кто-то сейчас и может решить его проблемы, то это только я.
Я могла сколько угодно убеждать себя в том, что свободная жизнь – это то, что мне нужно. Но счастье не может быть построено на горе трупов из ни в чем не повинных людей. Можно закрыть глаза и представить, что мы в игре «Кто в домике?». Дескать, чего не вижу, того нет.